Теперь вот – что принцессы не извиняются.
У-у-у, какой же он сноб!
Я сложила руки на груди и уставилась в окно. Поезд медленно тронулся, затем начал набирать скорость. Все быстрее и быстрее. Пейзажи, проносящиеся за окном, сменяли один другой, домики-домики, поля, холмы, речушка, снова домики, лес. Я бы могла ими наслаждаться, вместо этого сидела и злилась. Злилась на Райнхарта, причем с каждой минутой все больше и больше.
Он не имеет права так со мной обращаться! И мама тоже хороша!
Могла бы воспротивиться, но нет. Просто вышла и все!
Окончательно разозлившись на всех, я решила, что лучше действительно буду сидеть тут одна до самой Барельвицы, только чтобы их не видеть. Их – в смысле его эрцгерцогство, королевского серана-особуна.
В обед мне принесли еду, я же демонстративно не подошла к двери. Пусть не думает, что для меня имеет какое-то значение то, что меня посадили под замок.
Через приоткрытую дверь (пока заносили еду), ко мне попытался просочиться Эдер, но его не пустили. На это я тоже никак не отреагировала, просто помахала встревоженному льву рукой. А мелькнувшему в дверях Райнхарту показала рога и скорчила рожу. Скривился он знатно, и пусть хотя бы на мгновение, мне полегчало.
После обеда решила почитать немного про этикет, и вроде бы даже основательно углубилась в реверансы и книксены, а проснулась, когда за окнами было уже темно. После солнечного Гриза – где хоть и темнеет рано, все равно тепло, а морской ветер, пусть и умеет быть колючим и пронизывающим, все равно кажется родным – холодные полоски дождя на стеклах казались очень отрезвляющими.
Да, я еду в столицу и вроде бы даже к отцу, но…
Рад ли он будет меня видеть?
Нужна ли я ему вообще, или это просто дань чему-то, как принято в высшем обществе? Может быть, он чудесный человек, но как тогда получилось, что мама вынуждена была бежать и скрываться, а мою магию вообще пришлось запечатать.
Ведь он король! И тогда он точно не был болен. Так почему не защитил любимую женщину?
Ответ напрашивался сам собой.
Но раньше, чем он напросился окончательно, поезд неожиданно вздрогнул. Так, что я подскочила и чуть не ударилась головой о настенный бра.
За окном полыхнуло, состав дернулся и резко затормозил.
На этот раз я чуть не улетела с кровати, а после… после раздались крики и выстрелы.
Райнхарт
Я был зол.
Нет, не так. Я был очень зол.
На себя, на Зигвальда, на Алисию… Особенно на Алисию, потому что ее доброта распространялась на всех: на сгустки магии, на мимо пробегающих дворняг, горничных и сующих в руки конверты подозрительных незнакомок. Даже на моего эпатажного братца, для которого выпендриться как белую схему начертить. Палка, палка и завиток! Она готова была жалеть, утешать, вытирать всем сопли, но отказывалась давать мне хоть малейший шанс исправить случившееся между нами.