«Как можно скорее» растягивается, а мне и вовсе кажется бесконечным. Просто потому что за последнее время вторую дорогую мне женщину пытаются убить. И ее маджера тоже.
Совпадение? Не думаю.
Появившийся в материнском особняке братец только подтверждает мои худшие опасения.
– Схемы, развоплощающие маджеров? – он склоняется над рысью, и даже его привычная кривоватая ухмылка сейчас выглядит иначе. Зиг предельно серьезен, а еще зол. Потому что любит Эле не меньше меня. – Кто-то хорошо развлекся в лаборатории. Хотел бы я поболтать с этим любителем экспериментов.
Уверен, одной болтовней эта встреча бы не закончилась.
– Почерк схож. Возможно, одна схема.
– Один в один. Я помню, как она поглотила Ниида.
Ниид, значит? Слова Алисии крепко засели в его голову.
– Но на этот раз они не хотели уничтожать маджера сразу, – подтвердил мои мысли Зиг.
– Рысь – послание.
– Угроза?
– Или отвлекающий маневр.
Я встретился взглядом с братом и прочел в его глазах то же, о чем думал с тех пор, как увидел раненого маджера.
Нападение на Эле – предупреждения для меня. Хитрая уловка. Прямо сейчас мне нужно выбрать: спасать сестру или оставаться в Барельвице и защищать Алисию. И выбор не так очевиден.
Вернувшаяся мачеха упавшим голосом сообщает:
– Дину тоже похитили, а Винсент погиб, защищая девочек. Герцог Полинский едет сюда, он хочет присоединиться к вам в поисках Элеонор и его дочери.
– Ко мне, – поправляю я, и Зиг ловит мой взгляд. Мы еще никогда не были настолько единодушны. Надеюсь, я не ошибся в нем, потому что Эле для меня важна, но Алисия для меня – все. – Зигвальд, я хочу попросить тебя об одолжении.
Алисия
Голова была тяжелая и мутная, как будто в нее налили ведро тухлой водицы, а перед глазами все плыло. Может быть, и к счастью, потому что угрюмо-раздраженное лицо королевского лекаря мне видеть совершенно не хотелось. Оно плавало туда-сюда в тумане, а голос звучал, как из глубокого колодца:
– Как вы себя чувствуете, ваше высочество?
Отвратительно.
– Гм… ваше высочество!
Язык отказывался подчиняться и напоминал вялую рыбу.
– Не очень.
– Оно и видно. Да уж, устроили вы себе и другим встрясочку. И скандал знатный…
– Оставьте нас.
Этот голос я бы узнала из тысячи. Голос мамы! Несмотря на слабость и тяжесть во всем теле, я попыталась сесть, и чуть не боднула лекаря прямо в подбородок: он едва успел отскочить.
– Вы мне тут приказы не отдаете, – резко повернувшись к маме, произнес мужчина.
– Зато отдаю я, – оказывается, силы всегда можно найти, был бы стимул. – Оставьте нас.
Лекарь метнул на меня гневный взгляд, совсем не врачебный, стоит сказать: будь его воля, на моем месте осталась бы горстка пепла. Раздул ноздри и на этих парусах улетел из спальни со своим саквояжем, а мама поспешно шагнула ко мне.