Она озиралась вокруг в поисках камер, но никаких камер так и не появилось. К ней пару раз подходил парень, который принёс ей то термоядерное вещество, но отходил, краснея, и Лиля начинала суматошно озираться в поисках оператора. Не просто же так он изображает стыд при виде полностью одетой девушки?
Но операторов тоже не было. Потихоньку у Лили начали зарождаться смутные подозрения.
Если её не снимают, значит, она тут в качестве массовки. Какой смысл тут сидеть? Её никто не держит. Она сейчас встанет и просто уйдёт. Красногорск – на западе от МКАДа. Она пойдёт на восток и доберётся до края съемочной площадки, какой бы огромной та ни была, и пойдёт дальше к МКАДу. В конце концов, не всю же территорию Подмосковья огородили, ну?
Площадка была огромной, просто огромной. Лиля шла по лугу, проклиная себя за то, что не нашла никакой обуви, потом, увидев попутную дорогу, радостно свернула на неё. Не хватало ещё змею тут встретить в траве.
Трава была незнакомой. Ничего себе, сколько же тут гектаров? Вдали, насколько видел глаз, расстилались рощи, холмы, поля и снова рощи на холмах, паслись стада коров, а ещё через час, когда Лиля устала окончательно, встретился небольшой табун лошадей.
В деревне у них была лошадь, злюка Речка, к которой детей не подпускали, а в последующей жизни, после переезда, Лиля сидела в седле лишь дважды, на фотосессиях. Оба раза за кадром стояла очень строгая тётенька с длинным прутиком, которая проникновенно смотрела в глаза красивым лошадкам и страшным голосом грозила им различными очень убедительными наказаниями за неповиновение. Лиля обошла табун, вздыхая. Верхом она ездить не умеет, тем более без седла, а если бы и умела – за кражу лошади отвечать неохота.
Становилось жарко. Она всё медленнее брела по обочине дороги. Вдалеке показалась телега, и Лиля остановилась. Небольшая лошадка, гнедая, бодрая, тянула за собой повозку с какими-то ящиками.
Лиля проводила глазами телегу. Сзади, качая босыми ногами, сидела женщина, кормившая грудью младенца, а рядом пристроился мальчонка лет пяти, бойко щебетавший на том же, по-видимому, языке, на котором изъяснялись девушки около большого дома.
Не может быть. Лиля стояла, и мир кружился вокруг неё, увлекая незнакомыми запахами трав, пением каких-то неведомых птиц, нагревая лучами, слишком уж жаркими для средней полосы в конце мая, а на земле не было ни единого следа шин. Чистейший воздух колебался маревом над дорогой, петлявшей между холмами, и бескрайний холмистый простор окружал её, охваченный сверху куполом сверкающего синего неба, в котором ласточки мелькали едва различимыми пылинками.