Вылетев в коридор, я сломя голову несусь к гримерке, терзая себя вопросом: что это было?! Находясь в водовороте еще не растворившегося возбуждения, которое, циркулируя в моей крови, стучит в сумасшедшем пульсе, мне сложно понять, почему я позволила ему прикоснуться к себе, а не оттолкнула, не посмеялась и не выиграла наш поединок?! И самое страшное, почему мне понравилось это дикое необузданное нападение?! Предварительная версия: Марк обладает надо мной необъяснимой и пугающей властью. Конечно, это не любовь, я помню это светлое, нежное чувство; то, что сейчас происходит со мной, далеко не светлое и… точно порочное…
В гримерку я вхожу, нацепив на лицо свое обычное выражение, но видно маска не слишком удалась, поскольку зависшие на мне взгляды выражают вопросы, удивление и… зависть?!
– Ты чего так поздно?! – первая нарушает тишину Надя.
– Потом.
Злата, все еще гипнотизируя меня взглядом, надменно швыряет:
– Наверно, ходила благодарить Маркушу.
Я игнорирую прозвучавшие слова, но, похоже, это еще больше ее задевает.
– Ну и как тебе его стол?! Не слишком твердый для твоей королевской задницы?! Или ты предпочла диван?!
Мы скрещиваемся взглядами, как фехтовальщицы шпагами. Я первая сдаюсь и отворачиваюсь. Второе поражение за сегодня – неутешительный результат, но я устала от вечных поединков в своей новой жизни.
– Тебе даже нечего сказать, – не останавливается стерва, и я, удостоив ее презрительным взглядом, цежу:
– Нет! Не хочу уподобляться тебе!
В меня летит убийственный ледяной взгляд и следом Злата, вскочившая со стула. Не двигаясь, жду ее приближения, но Надя опережает девушку и встает между нами.
– Успокойся и иди собирайся! – заявляет она ей.
– Злата, Клео права, давай без рукоприкладства! – пытаясь решить конфликт, примиряюще произносит Матильда.
Злата, еще раз пристрелив меня глазами, разворачивается и молча идет обратно, а я сажусь на свой стул и беру косметичку дрожащими пальцами. Я хоть и не слабохарактерная, как считает Мегеровна, но точно не привыкла жить на пороховой бочке, где в каждую минуту может начаться сражение. Как же я устала! А впереди еще целая ночь…
Вхожу в палату с замиранием сердца, замечаю кровать и подхожу к ней на одеревеневших от волнения ногах.
На бледном лице нахожу дорогие глаза и улыбаюсь, и плачу одновременно, как грибной дождь. Мама силится изобразить улыбку в ответ, и мой мир начинает играть расцветающими красками. Все-таки что ни говори, я будущий врач и знаю, что медицинских манипуляций без риска не бывает, и я признаться очень волновалась, как пройдет операция, а сейчас страх, прятавшийся внутри меня, немного отпустил, и дышать стало заметно легче.