– Абал, Ташта!
С вытаращенными глазами Хаго смотрел, как Ташта несёт сапог обратно Аяне.
– Э... это точно лошадь? – спросил он. – Точно? Я никогда такого не видел. Один раз к нам приходил бродячий театр, но их лошадь только кланялась.
– Бродячий театр?
– Да. Ты не знаешь, что это? Люди ездят повсюду и развлекают деревенских песнями и представлениями.
– Не слышала о таком. Я слышала только о бродячих музыкантах.
– Они тоже там есть. Среди бродячих артистов есть все. Они набирают даже уродцев.
– Кого?
– Слушай, ты, верно, совсем издалека. Давай я расскажу тебе за ужином. Вон и отец идёт.
Аяна обернулась. От маленькой калитки в задней стене двора шёл коренастый мужчина с блестящей лысиной, а за ним два парня, очень похожих на Хаго, но постарше.
– А это кто? – спросил мужчина, подходя. – Ты притащил?
– Я Аяна. Здравствуйте!
Мужчина что-то буркнул и пошёл к дому, и парни, оглядываясь на Аяну, поспешили за ним. Хаго весь подобрался и тоже направился за отцом.
Аяна огладила тёмную блестящую шею Ташты и потрепала его жёсткую гриву.
– Вот так вот, дружок,– сказала она, вздыхая. Она почувствовала себя очень неуютно, когда этот мужчина в ответ на приветствие что-то пробурчал, как будто она совсем лишняя в этом дворе и доме. Она прижалась лбом к шее Ташты и подумала о долине.
– Аяна, – позвал Хаго, – мама зовёт!
Она ещё раз ласково хлопнула гнедого и пошла за угол, ко входу в дом. На пороге она отряхнула пятку, которую испачкала, пока Ташта нёс ей сапог.
В помещении, куда её провёл Хаго, не было очага. Тут стоял только стол, стулья и шкафчик с посудой и какими-то горшками, и она вспомнила, как назвал Конда их очаг – «столовая». Это слово здесь было как нельзя кстати, подумала она.
Раду принесла на стол горшок с рисом и овощами и хлопотала, накладывая еду в тарелки и миски. Аяна отказалась от порции риса, потому что её мучила изжога после по со свининой. Она пила воду и смотрела, как эта семья ужинает. От её глаз не укрылось, как дёрнулась и сжалась Раду, когда муж резко повернулся к ней, пока она забирала пустую посуду со стола. Она вспомнила ужин, который наблюдал Конда, впервые оказавшись у них за столом, и сравнение выходило нерадостным. Раду с мужем и детьми за столом сидели напряжённо и почти не разговаривали. Аяна неловко улыбалась, но не решалась что-то сказать. Она глядела на Верделла, и его взгляд тоже постепенно становился мрачным.
– Вы откуда? – спросил вдруг муж Раду.
Верделл ещё раз повторил их историю, и тот кивнул. Потом он тяжело поднялся, скребя ножками стула по полу, и вышел из комнаты.