– Теперь об оплате. Восемь тебя устроит?
Она сжала челюсти. Восемь медяков. Чего ради была вся эта возня с бумагами? Это какое-то издевательство...
– Тебя не устраивает оплата? Няня работала за два, но она не учила кирью, и та в основном была с матерью.
– Восемь медных в день? – переспросила Аяна, стараясь, чтобы в её голосе не было слышно того, что вертелось у неё на языке.
Кир моргнул и сглотнул одновременно.
– Восемь золотых в месяц, – немного сдавленно произнёс он.
Он смотрел на неё так странно, что она не нашлась, что сказать. Кровь прилила к её лицу, а в ушах стучало. У госпожи Кано ей предлагали один золотой в год. В год!
– Это меня устраивает, – наконец ответила она. Перед глазами проносились официальные запросы в Фадо, написанные на красивой разноцветной бумаге. Листы залетали на корабль, кружились вокруг мачты и ровными стопками укладывались в трюм, и корабль летел, отрываясь от поверхности воды, в Фадо, и там...
– Тогда прошу. Иди за мной. Познакомишься с юной кирьей.
Она поднялась, и кир жестом указал ей на приоткрытую дверь в женскую половину. Из-за неё слышался детский смех и возгласы. Как бы не пришлось заниматься всеми детьми этого дома вместо одной юной кирьи...
Невысокая, с заметной сединой, полноватая катьонте постучала в двери перед киром, затем распахнула их.
Аяна шагнула за ним в комнату. Её почти сбил с ног запах цветочных духов, наполнявший это пространство. Пёстрые подушки, коврики, корзины, вазы заполняли комнату, а открытая арка, ведущая в соседнее помещение, была завешена длинными цветными нитями бус. За занавеской тихо играла с какими-то игрушками маленькая девочка с тёмными кудряшками.
Кира тяжело встала ей навстречу, мягко отстраняя руку катьонте, которая причёсывала её длинные волосы оправленной в серебро щёткой.
– Здравствуй, – сказала она, вглядываясь в Аяну. – Ты пришла на место няни?
Аяна скромно опустила глаза и наткнулась взглядом на большой круглый живот киры.
– Да.
– Она мне не подходит, – сказала кира, положив руку на живот и внимательно оглядывая Аяну. – Спасибо. Ты свободна.
Кир пожал плечами и вышел, и Аяна стояла, не зная, что делать. Что она сделала не так? Почему кира отказала ей? Спросить всё равно было бы неприлично. Она тихонько вздохнула.
– Тогда я пойду. Прости, кира.
– Да. Прощай.
Аяна вышла, катьонте закрыла двери комнаты и посмотрела на неё.
– Опять красотка молоденькая. Откуда же вы берётесь? – негромко, с сожалением проговорила она. – Уже места в доме нет для ваших детей!
Аяна распахнула глаза. Она так и шла с широко открытыми глазами мимо комнаты, откуда слышались детские голоса, и скосила взгляд, пытаясь через приоткрытую дверь рассмотреть их. Один, два, три... Остальных не было видно, но вскрики и восклицания наводили на мысль, что их по меньшей мере в два раза больше. Она глянула на катьонте, провожавшую её до двери, и та подняла бровь.