– Да. Он засыпает быстро. Он вообще очень тихий. Бойкий, но очень тихий.
Иллира придвинула им по тарелке каши.
– Аяна, я не хочу тебя пугать, но тебе стоит обратиться с ним к лекарю. Он очень мало говорит для своего возраста. Пару слов, и всё. Я, скорее всего, ошибаюсь, но нужно удостовериться.
– Да. Я тоже думала об этом. Раньше он лепетал, потом начал говорить, но замолчал. У моих младших сестёр было так же, но они действительно говорили больше слов. И не молчали так долго. Я схожу с ним к лекарю, – сказала она, ощущая, как холодеют пальцы. – Я почти уверена, что он здоров. Но схожу, просто чтобы больше не мучить себя подозрениями.
– Ну вот и правильно, – сказала Иллира. – Я хожу на улицу Лидем, там принимает гватре Этемаре. Сходи к нему как-нибудь на днях. Ты, наверное, считаешь меня чересчур тревожной и беспокойной?
– Считала бы, не будь сама такой же.
Аяна шла, ведя Кимата за руку и останавливаясь, когда он присаживался поковырять длинной палочкой траву между булыжников мостовой в тех местах, где её ещё не вытоптали. Она с некоторой тревогой смотрела на его тёмные волосы, вспоминая, о каких ещё детских болезнях она слышала от Солы и других лекарей деревни. Когда она подошла к дому с круглой печатью в виде пиявки на вывеске, она уже нашла у сына некоторые признаки по меньшей мере пяти известных ей хворей. Она подхватила Кимата на руки, чуть не плача, и постучала в дверь.
Ей открыл полный, неторопливый катьонте, и проводил её направо, к открытой двери в светлую небольшую комнату со столом, полками и большими креслами.
– Здравствуй, – сказал ей гватре из-за стола. – Проходи. Садись.
Она отпустила Кимата и села перед гватре на кресло. Он молча смотрел на неё какое-то время, потом сказал:
– Я мог бы это полечить, но для начала попробуй просто питаться получше.
– Кир... Гватре Этемаре, я пришла по поводу сына. Он мало говорит. Мне кажется... Я боюсь, что с ним что-то не так.
Она увидела, что взгляд гватре направлен ей за спину, и обернулась. Кимат забрался на одно из кресел и, стоя на сиденье, молча пытался достать небольшую картинку с изображением какого-то растения, которая висела на стене.
– Принеси его, и я осмотрю, – сказал Этемаре спокойно.
Аяна взяла сына и села с ним на коленях в потёртое кресло у стола.
– Он родился в срок?
– Да. На пару недель раньше, может быть.
– Это не имеет значения. Он много раз сильно падал?
Аяна попыталась вспомнить, но на ум ничего не приходило.
– Нет, – с сомнением сказала она. – Он вообще не падал.
– Он голодал?
Она ответила на множество вопросов, и пожилой гватре всё мрачнел, а Аяна всё сильнее беспокоилась. Наконец, когда её руки начали мелко трястись, гватре поджал губы и замолчал.