— Ничего себе! — мне и в самом деле показалось невероятным, что сёстры могли когда-то так дружить. — Никогда бы не подумал. А ты давно Нильса знаешь?
— Ага, целую вечность. А что?
— Да так, просто интересно. И он всегда такой был?
— Насчёт всегда — не знаю, я ж не астролог. Но у него идея-фикс, выбраться в люди музыкой. Они с Россом из глуши какой-то, отцы у них каким-то алкоголем занимаются, и Нильс терпеть не может всё деревенское. Так что ты со своим кантри у него сразу в печёнках засел. Не думаю, что ты ему и впрямь не нравишься, разве только ассоциируешься со всем, что он не любит.
Я задумался, переваривая новую информацию. Неужели всё так просто? И это не со мной что-то не так, а просто неудачное стечение обстоятельств? Точнее, людей. Наверное, это должно поменять моё представление о себе, но я так быстро не мог осознать это, мне нужно было время.
— Спасибо, что рассказал, — сказал я после обдумывания услышанного. — А мне казалось…, - я чуть было не добавил «что со мной что-то не так», но передумал. Зачем тебе знать, какого я о себе мнения? — А что ты думаешь по поводу записи?
— Мммм… Записались и ладно, о чём тут думать? Ты, кстати, почему с нами никогда не ходишь?
— Куда не хожу? — спросил я, хотя и догадывался, что речь идёт о совместных времяпровождениях, куда меня ни разу не звали. Мне нужно было время подумать, что ответить. Что-то мне подсказывало, что ответ «а меня же не приглашали» прозвучит глупо и эгоистично.
— Куда, куда? Сегодня мы были в боулинге, Нильс и Росс состязались со мной и Моной. Угадай, кто победил?
— Ты и Мона?
— Ага. Мы разделали их подчистую!
— А Лайк? Она не играла с вами?
— Не, она куда-то подевалась сразу после студии. Потом позвонила, типа у неё дела. Ага, конечно! С Нильсом она тусить не хотела, вот что!
Я сообразил, что мой вопрос был глупым, ведь Лайк была со мной, а потом ушла на фитнес.
— Почему, ты думаешь, она не хочет видеться с Нильсом? Они в ссоре?
— Сколько вопросов! Я тебе что — справочник на ножках? — несмотря на претензию с твоей стороны, которая должна была заставить меня чувствовать себя неловко, мне стало смешно. — Чего ты ржёшь? — я уловил в твоём голосе иронию. — Вот так, значит, ты, да? Я тебе в любви распинаюсь, а ты смеёшься надо мной?
С некоторых пор, я и не заметил точно когда, но я перестал обижаться на твои слова, как бы они грубо не звучали. Твои интонации говорили о том, что ты несерьёзен, да и постоянные обращения ко мне, типа «мой сладкий» или «детка», намекали, что ты просто не можешь меня обидеть. Вот и сейчас, несмотря на, казалось бы, серьёзное обвинение, я лишь смеялся и ни грамма не думал о том, чтобы расстроиться.