— Прости, я не хотел, — пробормотал я сиплым ото сна голосом.
На самом деле, я сделал это нарочно, чтобы привлечь к себе внимание. Моё сонное состояние сняло если не все, то несколько важных социальных барьеров. Мне внезапно захотелось поболтать, а ещё лучше физической близости. Но, каким бы сонным я ни был, я прекрасно понимал, что обниматься Нильс не захочет, поэтому я выбрал первый вариант.
— Мы уже скоро приедем? — я озвучил самый адекватный вопрос из множества, пришедших мне в голову. Нильс повернулся ко мне, на его лице было написано недоумение вперемешку с раздражением. — Ладно, — вздохнул я, — не хочешь, не говори. Я просто хотел поговорить, что мы молчим всю дорогу, как незнакомцы?
С каждым произнесённым словом мой язык развязывался всё больше и больше. В глубине души я понимал, что потом пожалею, но слишком устал, чтобы быть способным себя контролировать.
— Я знаю, ты меня терпеть не можешь, — продолжал я, — хотя и не знаю, почему. Но вот ты мне очень нравишься. Если, конечно, не брать в расчёт то, как ты ко мне относишься. Ты — очень хороший руководитель, лидер или как ещё можно назвать твою должность? И человек ты, наверное, тоже хороший. И друг… для Росса и остальных. Кроме меня. Скажи мне, я тебе не нравлюсь из-за личных качеств или потому что появился не в том месте и не в то время? Или я плохо пою?
Я не особо надеялся, что Нильс мне ответит, поэтому продолжил свой монолог. Удивительно было, что я вообще оказался способен так много и долго говорить.
— Вот Френсис… Ференц думает, что я подхожу на роль вокалиста, иначе бы не позвал…
— Ференц не такой, каким ты его представляешь, — вдруг сказал Нильс. Голос его звучал строго и чётко.
— Как это «не такой»? — возмутился я. Всё, что могло встать между нами меня ужасно раздражало, и это «не такой» подходило под эту категорию наравне с Моной и твоей привычкой быстро терять ко мне интерес.
— Ты считаешь, что он твой друг или кто там ещё, но это не так. Ты понятия не имеешь, почему оказался в нашей группе, — Нильс так подчеркнул это слово, что у меня возникло впечатление, будто я — козёл, который влез в чужой огород, сожрал всю капусту, перетоптал все грядки и после этого потребовал, чтобы хозяева считали его своим другом.
Сон как рукой сняло. Я еле пересилил оба инстинктивных желания: обиженно выпрыгнуть из автобуса прямо на ходу и начать орать и доказывать, что Нильс не прав.
— Почему? — мне казалось, что я держу себя в руках, но дрожь в голосе свидетельствовала об обратном.
Нильс молчал и, как будто обдумывал ответ.