Не успел я решить, что ответить тебе, как моя мама резко повернулась и строго взглянула на тебя.
— А ты ещё кто такой? Запасной участник этой группы буйно помешанных отщепенцев общества? На сцене тебя не было.
— Приятно познакомиться, миссис, — ты улыбнулся моей маме такой слащавой улыбкой, что я испугался, как бы мама не разозлилась ещё больше. — Я менеджер группы…
— А, так это ты заманил этого недоразвитого идиота в ваше сборище наркоманов! Считаешь себя сильно умным? — мама поставила руки в боки и сделал шаг вперёд. Вызов был брошен.
— Прошу прощения, миссис, но вы ошибаетесь насчёт нас. Мы нормальные ребята, не алкоголики и тем более не наркоманы. И немного неприятно слышать такие суждения от человека, который видит нас впервые.
Твои фразы звучали так вежливо, что я подивился, что ты вообще способен так говорить. Даже мне, при моих-то церемонных родителях, никогда не удавалось так изящно выражаться. На мгновение я даже забыл, что не наблюдаю диалог откуда-то со стороны, а являюсь его полноправным участником, пусть и безмолвным.
— Да что ты такое говоришь, мальчик! — мама повысила голос, но кричать пока не собиралась. — Ещё скажи, что и скажи, что ты и роман с этим недоумком, — мама махнула рукой в мою сторону, — не крутишь?
Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Если бы не грим, то все бы заметили, что я покраснеет от кончиков ушей до… до куда вообще можно краснеть. Услышать такое от мамы я точно не ожидал. Хотя это и вписывалось в концепцию все сведущей и читающей мысли мамы. Если бы я мог, я бы с превеликим удовольствием провалился под землю через все городские коммуникации, поглубже к ядру планеты. Но я не мог и зажмурился, как будто, если я ничего не буду видеть, то не станет видно и меня.
Когда первый шок от услышанного прошёл, я сквозь гул и шум в ушах услышал твой голос.
— И снова вы ошибаетесь, миссис. У меня есть девушка, вы могли видеть её на сцене, она…
Мама ехидно рассмеялась, прервав тебя на полуслове. Я открыл глаза. Папа с тревогой наблюдал за нами троими, а Харпер чуть в стороне сосредоточенно поджигал сигарету зажигалкой.
— Да кто тебе поверит, мальчик! — мама намеренно подчеркнула последнее слово, наверное, чтобы принизить тебя. — Разве что вот такие наивные дурачки, — мама больше не указывала на меня, но и так было понятно, о ком речь.
Если в её речи проскальзывали синонимы социальной неприспособленности, то это, естественно, могло быть только про меня. Наверное, она никогда не станет воспринимать меня, как взрослого.
— Не понимаю, почему вы всё время зовёте своего сына такими оскорбительными словами? Насколько я его знаю, он очень умный, проницательный и талантливый парень.