— Тебе жаль? А знаешь, что мне приходится слушать на работе? Видимо, я плохая мать, что так скверно воспитала тебя. Всё, чему я годами учила тебя, ты забыл за полгода! Скажи, я плохая мать?
— Нет, ты хорошая, — мне неловко было на неё смотреть, и я уставился на жалюзи.
— Тогда почему ты так поступил со мной?
Я хотел, чтобы эта пытка побыстрее закончилась, и стал вспоминать все работающие когда-либо стратегии. Признайся, что ты был не прав, что ты глуп, наивен, жалок и ничтожен, и она во всём права, и быстрее отмучаешься. Я уже давно пришёл к этому выводу, вот только, пока я на самом деле не начинал сожалеть и раскаиваться, мама мне никогда не верила. С ней и оскараносные актёры не справились бы, куда там мне. Но всё равно вокруг да около, как раньше, я ходить не собирался.
Быстрее помогу ей себя унизить — быстрее лягу спать, и наступит новый день.
— Потому что я был не готов к свободе и к ответственности, — сказал я самым, что ни на есть спокойным тоном, что вызвало у мамы лишь приступ раздражения, но такой ход был намеренным. — Мне захотелось быть, как они… другие люди. Но, видно, не тех выбрал для подражания, — я понял, что с первым этапом уже начинаю затягивать и перевёл дыхание, чтобы сообразить, как плавно перейти к раскаянию. — Мам? — я попытался сделать виноватый вид и тут же почувствовал себя так, словно и действительно стою не дороже мешка с дерьмом. Мне даже расхотелось продолжать, но я взял себя в руки. — Я виноват перед тобой, очень-очень. Я подвёл тебя. Тебе, наверно, было очень больно, когда ты узнала о… Мне никогда не понять, что ты чувствуешь…
Мамин взгляд чуть смягчился. Я должен был радоваться, но мне уже было всё равно. Несколько минут назад я думал выдавить из себя слезу, но теперь лишь закрыл глаза, и ресницы стали мокрыми.
— Ты что, плачешь? — удивилась мама. Я помотал головой. Мама подвинулась ближе и положила ладонь мне на лоб. Наверное, решила, что я так реагирую из-за жара. — Прекращай, давай. Что это ты выдумал? А если зайдёт врач?
Мамин голос был полон сочувствия и, может быть, жалости. Я вытер глаза и бросил боязливый взгляд в её сторону. Её лицо снова стало строгим, хотя и не таким хладнокровным.
— Лучше бы ты делом доказал, что раскаиваешься в своей ошибке, чем слёзы лить. Большой уже мальчик-то.
— Я сделаю, что ты хочешь… Что нужно сделать. Я вернусь в университет и буду думать только об учёбе, ни о чём больше, — мама смотрела на меня в ожидании. Я должен был сказать нечто весомое, чем просто обещать. — Я ушёл из группы, я больше не буду выступать в кафе и…, — я хотел сказать — в клубах, но вовремя осёкся. Хорошо ещё, что она застала меня не у «наркопритона».