Мы всё веселились: я пытался подражать пению, точнее рычанию Нильса, чем жутко веселил Лайк, Росса и даже Мону; девчонки пробовали играть в четыре руки, Росс изображал пьяную рок-звезду, а ты просто смеялся и иногда поглядывал на телефон. Один лишь Нильс оставался каким-то невероятным чудом серьёзным в нашей хохочущей какофонии.
А потом оказалось, что ты и Нильс серьёзно поспорили о том, как именно мне петь. Ты хотел Курта Кобейна, а он — Кори Тейлора. Но в одном всё же вы сошлись: мне нужно было выдать больше энергии и эмоций.
— На первый раз сойдёт, — сказал Нильс после десятиминутного спора такого накала, что все остальные перестали веселиться и наблюдали за поединком. — Видимо, он нас стесняется, с голосом-то всё в порядке. — Видимо, он сказал это тебе, но я уже и так начал привыкать, что обо мне чуть ли не все говорят в третьем лице, несмотря на то, что я был совсем рядом. — Но если так будет продолжаться и дальше… Это пустая трата времени.
— Что ты хочешь от меня? Привыкнет когда-нибудь, — пожал плечами ты.
И вы с Нильсом продолжили спорить, только уже не о моём голосе, а обо мне в целом. Я услышал столько всяких фраз о себе, что мне тут же стало не по себе. Я оказался и пугливым, и зажатым, и недоступным, и чёрствым и даже асексуальным. Мне показалось, что я опять стою зале суда, где каждый из присутствующих считает своим долгом сказать обо мне нечто, от чего я буду медленно тонуть в пучине позора и унижения.
— Тебе нехорошо? — я очнулся от неприятных мыслей и увидел перед собой Лайк. — У тебя такое лицо…
— Какое? — мой голос прозвучал так жалко, что я даже испугался, а не на самом ли я деле такой, каким меня считает Нильс? И ты.
— Пошли наверх, выпьем чего-нибудь. Мона, ты с нами?
— Ага, щас! — Мона закатила глаза и красочно изобразила отвращение. Лайк поморщилась.
— Возьмите меня! — крикнул Росс. — У меня от их спора уже черепушка потрескалась.
Лайк схватила одной рукой Росса, а второй — меня, и мы вышли в коридор. На лестнице, правда, мне пришлось пойти отдельно, потому что было слишком тесно. Но как только я преодолел последнюю ступеньку, Лайк снова взяла меня под руку и довела до столика.
Росс купил всем по стакану разноцветных коктейлей.
— Всем же есть двадцать один? — полушутя спросил он, усаживаясь за столик.
— Ну, конечно, — Лайк хихикнула и опустила глаза.
— А тебе? — спросил я Росса. Хотя это явно было лишним, как-то же он купил напитки.
— О, не то слово! — по тону голоса Росса я так и не понял, правда это, или продолжение шутки.
Я попробовал свой наполовину оранжевый наполовину жёлтый коктейль с кусочком лайма и зонтиком. Отдавало цитрусами, но алкоголь почти сразу перебил вкус.