Тебя я догнал только на улице. Ты заметил меня, махнул рукой и скрылся в тёмном переулке. Том самом, откуда появился Нильс в первый мой день здесь, когда я долго убегал от него, приняв за бандита. До сих пор вспоминать стыдно.
Зачем ты свернул туда? Что это была за конспирация такая?
Сегодня темнота была не такая густая, как тогда. А, может, я просто знал, что там ты, а не шайка хулиганов. Но, как только я заметил тебя в самом конце проулка, но замер. Я же ещё никогда толком не оставался с тобой один на один. Как мне нужно себя вести, что говорить, что делать?
— Ну, ты идёшь? — раздался твой нетерпеливый голос.
Мне до ужаса хотелось спросить «зачем» и «почему сюда», но ещё больше я хотел выглядеть в твоих глазах смелым и расслабленным. Поэтому собрав волю в кулак я двинулся к тебе.
Ты стоял, опершись одной ногой о стену здания, и играл зажигалкой. Изо рта у тебя торчала незажжённая сигарета. Я решил, что ты захочешь предложить мне закурить, и начал мысленно перебирать варианты наиболее удачного ответа. Если откажусь, буду выглядеть независимым или пай-мальчиком, который не курит? А если соглашусь, не опозорюсь ли, задохнувшись дымом? Вспоминая свой поход в кальянную в сентябре, я предположил, что так оно, вероятно, и будет. Но ты так и не предложил мне сигарету.
— Напишешь стихи для песни? — спросил ты, убирая за ухо сигарету.
— Стихи? — переспросил я, недоумевая, в чём скрывается подвох этого странного предложения.
— Ну не прозу же, блин! Слова для песни, если так понятнее.
— Почему я? — спросил я и тут же пожалел о своём дурацком вопросе, потому что на твоём лице появилось раздражение.
— Тебе слабо, что ли?
— Нет, конечно. Я напишу. О чём писать?
Ты засмеялся, а потом вытащил из кармана смятую бумажку и отдал мне. Я попытался развернуть её, но ты быстро схватил меня за руку, а потом ещё быстрее отдёрнул свою руку, как будто я внезапно оказался оголённым проводом.
— Потом посмотришь. Там слова, которые должны быть в стихах. Можешь не все использовать, но чтоб смысл сохранился. Comprendes?
Я медленно кивнул, не до конца определившись, понял ли я, что от меня требуется или совершаю ужасную ошибку, соглашаясь.
— Вот и чудно, — ты отклеился от стены и собрался уходить, но вдруг остановился. — Пока не говори никому об этом, Нильс и так на тебя косо смотрит. Сначала я прочитаю, потом решу, стоит ли твоя писанина хоть чего-то. Чтоб не позориться зря, окей? — я кивнул. — Очень хорошо. Хороший мальчик, — ты улыбнулся мне и показал большой палец, поднятый вверх. А потом пошёл к дороге.