Защитить ее, даже против ее воли – прямая и главная задача зверя. Но меня воспитывал. Лучшая в мире женщина, подобравшая меня на улице, когда я был еще беспомощным щенком. Возможно, мне было бы лучше среди таких же как я, но вышло так, как вышло, и если я о чем-то и жалею, то лишь о том, что мамы больше нет. И другая стая мне не нужна. Если бы я воспитывался как волк, то не раздумывая куснул бы хрупкую шейку отключившейся от боли упрямой девчонки, а потом бы уже разбирался с последствиями. Я же найду другой выход. Попробую найти. И только если не останется выбора, я сделаю так, как считаю нужным, потому что, кто бы меня не воспитывал, я не позволю своей паре навредить самой себе.
Обернувшись человеком и подбросив поленьев к тлеющим в печке углям, оделся и отправился в деревню на разведку. Должен же быть тут хоть какой-нибудь врач?
Врач нашелся. Пьяный до невменяемости, с которого я смог вытрясти только обезболивающее. Нет, если бы было больше времени, я бы купал эту пьянь в ближайшем сугробе пока не протрезвеет, но Лили проснется в любой момент, и тогда я должен быть рядом. Нашел обезболивающее и то хлеб, ну а за врачом вернусь завтра с утра, когда пользы от него будет больше, чем вреда.
Поить пару чем попало не хотел, а потому, вернувшись в дом, тщательно обнюхал светло-зеленый порошок, окунул палец, попробовал на вкус. Высыпал в кипяток, подождал пока остынет и выпил половину. Настороженный волк не сопротивлялся, а отравить лохматого не так-то просто, чует подвох, особенно когда ищет его. Я выжидал долго, но не дождавшись необычных ощущений, с трудом влил в кудряшку остатки.
В доме становится жарко и приходится раздевать девчонку. Упарится же. По крайней мере так я себя успокаиваю, чтобы не признаваться в том, что уже двинулся умом и ищу повод посмотреть на нее хотя бы без верхней одежды.
Раздеваю до платья и задумываюсь. Велик соблазн избавить ее и от него, чтобы в мельчайших подробностях рассмотреть какое богатство мне привалило от судьбы, но каким-то чудом сдерживаюсь. Тем более что платье на ней то самое, порванное на груди. Лоскут практически оторван, демонстрируя белеющую, почти прозрачную сорочку, так что ничто не мешает мне любоваться на упругое полушарие с дерзко торчавшим темно-розовыми соском. Зверь внутри меня затихает, источая лишь концентрированное желание наклониться и лизнуть то, что видит. Не сдержавшись, втягиваю носом воздух в миллиметре от ее кожи, и тут же гулко сглатываю. Это какая-то пытка, смотреть, но не трогать. Стиснув кулаки, несколько раз вдыхаю и выдыхаю, пытаясь успокоить заколотившееся вдруг сердце. Но куда там, от попавшего в легкие ее запаха голова идет кругом, а мысли все лишь о лежащей передо мной девушке. Прохожусь взглядом по впалому животу, мысленно избавляясь от одежды между нами, снова сглатываю и спускаюсь еще ниже, к развилке бедер, что стала вдруг словно центром моего восприятия. Безумие какое-то. Умом понимаю, что ничего особенного в лежащей передо мной девушке нет, я видел десятки без одежды с куда более объемными формами, медленно раздевающихся, в самых разнузданных позах, но глаз оторвать не могу от той, что лежит... нет, просто спит передо мной в простом шерстяном платье. Ни отвернуться, ни перестать судорожно втягивать щедро пропитанный ее ароматом воздух.