Прикрываю глаза. Втягиваю воздух глубже.
Наклоняюсь еще ниже, к пушистым кудряшкам, в которые хочется зарыться не то что лицом, а всем телом сразу. Хочется перебрать волосы пальцами, потянуть за прядку, распрямляя, погрузить пальцы в это облако, но тогда пришлось бы отпустить напряженную девушку, отодрать ладонь от прогнувшейся поясницы хотя бы на секунду. А к этому я пока не готов.
– Что ты…
– Тише, – качаю головой, не желая выныривать из этого, близкого к эйфории, состояния. Снова наклоняюсь и веду носом по тонкой коже за ухом, чувствуя, как цепляются за щетину на щеке ее волосы.
– Да ты…
– Подожди немного.
– Да что ты...
Отстраняюсь, но только для того, чтобы склониться ниже и прижаться губами к губам девчонки. Сначала хотел просто заткнуть, прервать поток неуместных сейчас вопросов, но стоило только почувствовать ее вкус… Предохранители сорвало окончательно. Разум, что пытался пробиться сквозь инстинкты животного, подавился возражениями и доводами, в одно мгновение забыл почему нельзя бросаться на незнакомок. Тяжелая одежда мешает, бесит, злит, и я остервенело дергаю ворот шубы, желая соприкоснуться своим телом с ее, раствориться в ней, стать одним целым. Прижимаюсь бедрами, толкаюсь навстречу, и девушка пытается отступить, но я подхватываю ее на руки, вношу в дом, забывая закрыть дверь, опускаюсь на колени посреди небольшой комнаты, не в силах дойти до постели, не в состоянии оторваться от добычи, чтобы вообще оглядеться и найти эту самую постель. Бедра девушки раздвинуты, она сидит на мне, пока я шарю руками по ее спине, желая быть везде и сразу одновременно. Отрываюсь от губ, спускаюсь к шее, прикусываю тонкую кожу и сразу же зализываю укус, не желая причинять боль, и одновременно борясь с необходимостью оставить свою метку прямо сейчас. Но что-то не дает, будто держит на грани, оттаскивает зверя от жертвы.
– Не надо, – ее тонкий всхлип, и я каменею.
Останавливаю собственные хаотичные движения, утыкаюсь лбом в узкую ключицу, что выглядывает из разорванного ворота платья.
Понимание, что это я порвал ее одежду, что она дрожит, но не от возбуждения, а страха, как удар в челюсть. Нет, не так. Это как падение со скалы лицом вниз.
Я просто всмятку.
Поднимаю голову, пытаясь восстановить дыхание, и пересекаюсь взглядом с ней. Ее блестящие от страха глаза – лучшая цепь для меня, и пусть мое яростное, неконтролируемое возбуждение, какого не испытывал никогда, не утихает, но ее страх – это то, что не дает мне дойти до конца и трахнуть ее прямо на полу, как какую-то шлюху.