Так они и жили на своей улице Молодёжной еще несколько лет назад ровно до тех пор, пока не произошло великое Событие. Именно так. С заглавной буквы – Событие. Для объективной оценки важности случившегося.
Ровно тот момент, когда на экране родного телевизора эталонный широкоплечий и усатый турок с восхитительно бархатистыми темными глазами на вертолете похищал свою возлюбленную турчанку из больницы, куда ту по закону жанра упек ее злобный супруг, а сама Антонина Васильевна прижимала к груди мокрый от слез платочек, картинка неожиданно задергалась и погасла. Но погасла не просто так, а сменилась черно-белыми помехами – шипящими и хрипящими, отчего Антонина Васильевна пошла багровыми пятнами и подскочила со своего допотопного диванчика. Антенна у нее была старенькая, аналоговая. Сперва баба Тоня с остервенением дергала штекер, пытаясь воткнуть его в гнездо поглубже – все ж расшаталось оно изрядно за всю жизнь почтенного японца выпуска девяностых годов прошлого века. Не помогло. Сообразив, что привычный способ не действует, Антонина Васильевна решительно ломанулась к окну, чтобы покрутить во все стороны саму антенну. Ожидаемого результата это тоже не дало. Телевидение безвозвратно исчезло из ее нежно лелеемого мирка.
Но мириться с потерей Антонина Васильевна как женщина уверенная в себе и целеустремленная была не намерена, потому, торопливо натягивая на халат еще один халат, потеплее, и вставляя ноги в тапки, она выскочила из квартиры и проковыляла к соседям напротив, из десятой, принявшись звонить в дверь. Но те, паразиты такие, не открывали. Баба Тоня прислушалась. Внутри было тихо, словно никого нет. А как же нет, когда в это время они всегда уже возвращались с работы? Антонина Васильевна позвонила снова и снова не дождалась ответа.
- Тьфу! Шатаются, шатуны! – рявкнула она и зачем-то пригрозила двери указательным пальцем. И впрямь, дома б сидели, телевизор смотрели. А они где-то ходят, когда там такие страсти кипят.
Но на этот случай всегда была Женька Малич из одиннадцатой, вот она-то точно после работы нигде не задерживается дольше положенного, кроме как в свои горячие бухгалтерские периоды. Жила Женя с семейством прямо над мадам Пищик, и баба Тоня ее с самого младенческого возраста знала, любила и всячески баловала, как умела. С мальства ведь на глазах. Немного покряхтев на родной площадке второго этажа, Антонина Васильевна пришаркивающей, но все же победоносной походкой принялась подниматься наверх.
Когда же замок открываемой двери повернулся, всю победоносность как корова языком слизала, и выражение бабТониного лица сделалось поистине горестным.