- А хотите, Женя, мы еще потом потанцевать сходим? Тряхнем стариной, а?
- Обязательно, - рассмеялась Женька. – Потом поедем ко мне, я вас познакомлю с папой и прям завтра пойдем под венец, идет?
- Отличный план! – оживился Полевой и, сдвинув брови бросил через почти что сомкнутый рот: - Можно я вас за руку возьму, а?
- Может, лучше сразу идти отбивать даму сердца? Зачем зря время терять?
- Мы расстались. Не пойду, - мотнул Саша головой. – Гордость, может быть, и не красит мужчину, но не пойду. К тому же, она занята, как видите. Жень, а вам какая музыка нравится?
- А я разную люблю, в зависимости от настроения и… не знаю… того, чем я занимаюсь, - Женька откусила кусочек эклера, который чуть раньше появился на их столе вместе с двумя большими чашками – с чаем и кофе. – Кстати, вкусно! Я раньше здесь как-то и не была ни разу.
- А мы… я… я люблю сюда ходить. Я работаю недалеко. Удобно. Хотя, конечно, в нашей деревне сложно работать где-то далеко, да?
Даже свидания назначить в разных местах, как показала практика, и то сложно. Полевой тяжело вздохнул. Отхлебнул из чашки и тихо попросил:
- Извините… ладно? Если я попрошу вас подыграть – сильно наглость будет?
- Не-а, говорите!
- Ну давайте я типа офигенски шучу, а вы будете смеяться, будто ничего смешнее не слышали? – грустно усмехнулся Полевой.
В ответ раздался заливистый Женькин смех. Такой, что даже Саша расцвел вмиг и радостно вгрызся в эклер, бросив одновременно свирепый и победоносный взгляд на столик в глубине зала. Но той парочке, безусловно, было не до Жениного веселья. Там увлеченно целовались, в то время как на столе красовался незамысловатый, но не оставляющий сомнений натюрморт из бутылки шампанского и фруктовых десертов под сливками. Если до этого мгновения Женя Малич про наливающиеся кровью глаза только в книжках читала, то сейчас наблюдала этот процесс прямо напротив, на расстоянии вытянутой руки. А вот что произошло дальше, с одной стороны, было закономерно, а с другой – совершенно неожиданно в качестве продолжения увлекательнейшего вечера.
Сначала Полевой шандарахнул по столешнице ладонью так, что подпрыгнули и чашки, и десерты, и стол, и Женька, и стул под ней. А потом раздался грудной рык, какой этот милый интеллигентный мужчина с внешностью Жерара Филиппа издать не мог.
- Алка, твою мать! – провозгласил он на все кафе, вскакивая с места.
Разноцветная барышня отвлеклась от своего занятия и недоуменно хлопнула ресницами в сторону возопившего, в то время как Женя, подзаправившись эклером и добрым глотком кофе, негромко проговорила: