Но сейчас в мягком свете, лившемся из-под абажура, Андрей Никитич разглядывал свой остывший чай, с неизбежностью принимая ощущения, не покидавшие его все эти несколько дней, чем бы он ни занимался. Они рождались из разрозненных, но ярких, объемных воспоминаний. Вот она на сцене, проговаривает свой текст. Ее отчужденный образ сменился другим, близким, интригующим – у моря, где он завидовал ветру, который слегка шевелил ее волосы и мог касаться ее лица. Такого безмятежного потом, после, когда они оказались в небольшом пространстве автомобильного салона, наполненного запахом ее духов и тихим дыханием спящей женщины.
И еще он точно помнил, что в тот вечер все виделось ему в причудливом свете. Так, словно это уже происходило когда-то давно. И в то же время, будто он всегда точно знал, что однажды это случится. Что-то большое, что невозможно охватить одним взглядом, и оттого пока приходится складывать из разрозненных впечатлений.
Ее просьба подождать и поцелуй напоследок – те самые мозаичные фишки, которые он сейчас пытался расположить в едином целом. Но что, если все его ощущения ложны?..
- ... и у тебя начался маразм, - рассмеялся Андрей Никитич, напяливая на нос очки. – На девочек потянуло.
Не заметить, что Стефания вполне годится ему в дочери, – мог только совсем слепой. Или дурной. Второе вероятнее. Седина в бороду…
Но поправ все доводы рассудка и запретив себе смущаться поздним временем ускользающих суток, Малич разблокировал экран телефона, нашел в списке ее номер и нажал кнопку вызова.
В конце концов, он должен узнать, что ОНА обо всем этом думает.
Она ответила сразу, начав с его имени, что могло значить только одно-единственное – Стефания Адамова сохранила контакт в телефонной книжке. И секундой ранее считала это самое имя, когда мелодия входящего продолжала литься по ее квартире.
- Андрей! Привет! – услышал он Стешин низкий голос, будто бы немного запыхавшийся – она оставила трубку внизу, на тумбочке у входной двери, и уже укладывалась спать, когда он позвонил.
- Привет! – весело проговорил Малич и, не меняя тона, спросил: - Разбудил?
- Нет, не успели… я долго ворочаюсь, допоздна.
- Хорошо… в смысле плохо… - он сбился, задумался и выдал следующий вопрос: - Как день?
- В театре. Репетиция… Мы скоро уедем на гастроли. Не люблю гастроли. А… а у т… у вас?
- А у меня не бывает гастролей, - рассмеялся Малич. – Но бывают выходные. И… а... а у вас бывают? До гастролей будут?
- Да, конечно, - без паузы, но немного растягивая слова ответила Стефания, примерно понимая, к чему он, похоже, ведет, прекрасно сознавая, что это ей не нужно, но вместе с тем – не тормозя: - Лето же, сезон закрыт… В общем-то, до четверга могу пользоваться некоторой свободой.