- Например?
- Например, в шкафу. Или на макушке.
- Очки на макушке – проблема всех очкариков. У меня бабуля носила на цепочке, жуткой, золотой... не вздумайте такую покупать, это ужасно выглядит, - Стеха тоже смеялась, жестикулировала, когда описывала бабушку и даже не заметила, как снова исчез официант. Куда интереснее было другое, что она и озвучила: - А как очки попадают в шкаф? Со стиранным бельем?
- Для меня это совершеннейшая загадка, - он легко пожал плечами.
- Камеры установить не пробовали? В познавательных целях.
- Подглядывать?
- За собственными очками не зазорно, - подмигнула Стеша.
- Я подумаю, - кивнул Малич, - и вы подумайте. Мы гуляем еще или на сегодня достаточно?
- Смилуйтесь! Я городской человек, дитя цивилизации. Еще немного – и у меня случится передозировка чистым воздухом! Распоясаюсь, начну петь и танцевать – что делать будете?
- Слушать, смотреть и аплодировать, - очень серьезно отозвался он, подперев голову рукой, от чего его лицо оказалось очень близко от ее лица.
У нее в горле на мгновение пересохло, и она тихонько сказала:
- А знаете почему я про мартышек говорила?
- Нет.
- С актерами так часто. На общих праздниках, даже с близкими родственниками, все ждут, что вот сейчас оно как возьмет гитару, да как запоет. Ну и выпивать с нами любят. Мы поддаемся.
- Всегда?
- Скорее систематически. Я это к чему... аплодировать мне, когда я не на сцене, не стоит, а то начну играть на публику. Вы же вряд ли хлопаете в ладоши обычным... понравившимся вам женщинам? – ее бровь немножко приподнялась, и она отковырнула от безе небольшой кусочек, с наслаждением отправив его в рот: - Сто лет сладкого не ела...
- Обычным нет, - усмехнулся он. – Только необычным. Но если вы, конечно, запрещаете… я не буду.
- Нет уж! Запрещать я вам точно ничего не собираюсь, - кивнув, произнесла Стефания неожиданно тягуче, мягко, обволакивающе глядя ему в глаза, отчего обоих бросило в жар.
- Я учту, - так же кивнул Андрей и вернулся к заключительной стадии трапезы.
В противном случае грозила наступить первая стадия иного действа, для которого ресторан – был совсем неподходящим местом. Благодарение ветру, который по-хозяйски врывался в раскрытые окна и остужал его мысли. И его безрассудство, как будто ему было лет на тридцать меньше. И нетерпение, заставлявшее его быстрее жевать пирог, чтобы поскорее оказаться в номере. В их общем номере…
Тот встречал их предусмотрительно оставленным перед выходом на ужин ночником, в свете которого Малич успел заметить блеск Стешиных глаз, прежде чем склонился к ее лицу и ощутил вкус ее помады. В тот миг все стало единым целым: запах женщины, оказавшейся в его руках, тепло кожи, которое он чувствовал сквозь тонкую ткань, и едва слышный вздох, вырвавшийся из ее губ.