— Кто это? — удивление в голосе мужа было непередаваемо, а на меня снизошло спокойствие и кураж. Будь что будет!
Подняла глаза, на чистой траве передо мной сидел Джам с обескураженной мордой и отвисшей челюстью, подмигнув ему, ухмыльнулась и по плюхала руками в грязи, попробуй, поймай меня, дорогой.
— Это дочь моей сестры, она больна, лорд… — я криво усмехнулась, да, любимый, ты ещё не знаешь насколько!
— Я не уверен… — мужчина, обойдя лужу, попытался заглянуть мне лицо.
Ну, что ж, сделав придурковатую рожу, сведя глаза к переносице, посмотрела на любимого и выдав радостно глубокомысленное: “Ыыыыыы…”, — пустила слюну с подбородка, мужа передёрнуло и перекосило. На Энкаю вдруг напал кашель, а Джам, содрогаясь всем телом и повизгивая, пополз на пузе к своему хозяину.
— Не бойся, Джам, она не опасна, это просто несчастный ребёнок, — Ксадас потрепал по голове и ушам пса, который отворачивался, утыкаясь в его ноги.
И почему у меня возникло стойкое ощущение, что не боится этот паразит, а просто нагло ржет? Может от пережитого стресса головой тронулась? Я продолжала сидеть в луже радостно лыбясь и нервно хихикая, пускала слюну, хлопая руками по грязи и разбрызгивая её кругом.
Ксадас, резко потеряв интерес к моей персоне, развернулся, свистнул пса и пошёл к лошадям, больше не обращая внимания ни на что. Я прекратила придуриваться и взглянула на собаку. Джам смотрел на меня осуждающе.
— А что ты хотел? Чтобы он меня поймал? — тихо зашипела на него. — Вот теперь беги за своим хозяином, предатель, — уши пса опустились и он побрёл следом за благоверным, и вот мне его нисколечко не было жалко, эту снежную тучку.
На коленях я выбралась из лужи и подползла к колёсам, оскальзываясь на траве и путаясь в мокром подоле платья, безумно хотелось знать, что же будет дальше.
Энкая провожала Ксадаса, оказывая ему уважение, муж хмурился и по виду был где-то уже в другом месте, наверное у своей любовницы. Уже вставляя ногу в стремя, он залез в карман, достал несколько золотых и подал альфе:
— Найди ей лекаря, надеюсь этого хватит, — и взлетев в седло, бросил своим людям, — вперёд! — ещё раз окинул стаю нечитаемым взглядом, задержался на Фаркасе, чуть нахмурился и тронул поводья.
Они уезжали, я не верила в такую удачу, но они уезжали. Нервные хихиканья переросли во всхлипы и я поняла, что сейчас расплачусь от облегчения и как ни странно, обиды: “Он не узнал меня”. Такие противоречивые чувства — радость: “Он не узнал!”; и жгучая, выворачивающая нутро обида: “Как он мог не узнать жену?”
Я подошла к Энкае только после того, как люди мужа скрылись на дороге. Жизнь стаи вошла в своё русло и каждый занялся привычным делом не обращая на меня внимания.