Версия была одна-единственная, однако осмыслить её я не успела. Просто едва свернула за угол, оказавшись по ту сторону храма, из темноты шагнул человек.
Сердце подпрыгнуло к горлу, я взвизгнула, а человек тоже испугался, и тоже подпрыгнул, но вместо визга послышалось рычание. Секунда, и я поняла, что эта смутная фигура, этот тембр голоса, мне знакомы. Собственно, вот сегодня утром и виделись.
Отец Тевлогий мою скромную персону тоже узнал.
— Ты? — прошипел служитель тихо. — Снова меня преследуешь?
Я отступила и сделала глубокий вдох, справляясь с эмоциями, а Тевлогий перешёл в атаку:
— Сколько можно? Что за издевательство? Я буду жаловаться!
Хотелось ответить, но слов пока не было. Я не растерялась — просто не успевала сориентироваться.
— Ещё раз попадёшься мне на глаза, и клянусь, пойду добиваться аудиенции у его величества! Что ты себе позволяешь? Ты… ты…
Я, наконец, отмерла и честно воспользовалась ситуацией. Когда ещё такой случай представится? Чтобы мы оказались в темноте и одни?
Это было рискованно, глупо, но не глупее, чем щупать Тевлогия во время утренней службы — я призвала волшебство и обвила противника тонкой силовой ниткой. Я пыталась наслать на мужчину спокойствие, и для него самого нитка должна была быть невидима, но Тевлогий отшатнулся и выпалил:
— Это ещё что?
Он принялся сбивать моё волшебство, а я нахмурилась. «Святой» отец видел. Он точно видел нить, и это означало… странное. Выходит, Тевлогий в какой-то степени из наших? У него есть некий дар?
— Эй! — воскликнул Тевлогий. — Что за…
Мужчина рвал нить, избавляясь от неё, как от паутины, и я украдкой щёлкнула пальцами, развеивая силу.
Он точно не понял, что появление нити связано со мной, и этот момент озадачил ещё больше:
— Что с вами? — спросила я так, будто действительно не знаю.
— Ничего! — рявкнул «святой» отец.
Он был зол. Качнулся в сторону, желая покинуть место событий, а я схватила за рукав мантии и рявкнула:
— Не смейте её обижать!
Притормозил. Посмотрел затуманено, в явном желании отмахнуться:
— Не лезь не в своё дело, торговка.
Прозвучало вообще-то оскорбительно.
— Если что, церемониться не стану, — послышалась совсем уж неожиданная угроза. — Жалоба королю — это законный способ разобраться с проблемой, но есть и другие. — И уже с шипением: — Не лезь ко мне и моей сестре, лавочница. Сгинь!