***
Мальчик был слишком худым. Он вмиг уплел две яблочные тарталетки, забыв о дыхании.
— Вау, как же ты проголодался, — заметила Мэгги, потянувшись к нему, чтобы отряхнуть крошки и муку с его щек, но он отпрыгнул назад, как напуганное, дикое создание, втянул голову в плечи и слегка вздрогнул, словно ожидая получить удар.
Мэгги замерла, ощутив боль в сердце.
— У тебя тут несколько…
Она постучала пальцем рядом с уголком своих губ.
Толпа изменила маршруты, разделилась, огибая их двоих, как вода, обтекающая камень.
— О, — произнес мальчик. Он вытер губы тыльной стороной своей грязной ладони, от чего те раскраснелись.
— Нечего стыдиться, — небрежно заметила Мэгги, несмотря на то, что ей хотелось подхватить его на руки, утешить, забрать домой и накормить, а затем надолго усадить в горячую ванну. — Это моя вина, правда.
Она наклонилась ближе, и в этот раз он не отдернулся.
— Это все из-за того, — она понизила голос, словно делилась большим секретом, — как моя тетушка Клэр научила меня делать свои знаменитые корочки. После хорошего пирога или тарталетки при еде всегда должны оставаться крошки.
Мальчик торжественно кивнул.
— Было вкусно, — произнес он с благоговением. — Лучшее, что я ел в своей жизни.
— Что ж, спасибо, — ответила Мэгги, улыбнулась и взяла его за маленькую теплую ручку. — Рада, что тебе понравилось. Пойдем, поищем твою маму.
Слишком усталое, слишком грустное и слишком взрослое выражение для его возраста отразилось на его лице. Мальчик покачал головой и посмотрел на свою ладонь в ее руке, словно ощущал всю тяжесть этого мира.
— Милая леди, — сказал он голосом чуть громче шепота, дрожащим и торопливым, — вам не стоит быть со мной. Вам нужно покинуть это место. Уезжайте далеко и… готовьте пироги и будьте счастливы, и никогда, никогда, никогда не возвращайтесь назад.
«Что за чертовщина, — подумала Мэгги, пытаясь осмыслить его слова, — и почему он плачет так, словно у него сейчас разорвется сердце?»
— Пошли, — сказала Мэгги, беря его за руку и ведя прочь от толпы через просвет, ведущий за прилавки.
Тут было тише и уединеннее.
Мэгги опустилась на колени и обняла мальчика за маленькие, худенькие плечи.
— Как тебя зовут, солнышко? А? — спросила она, вытирая ему слезы, хоть это и было бессмысленно, ведь он плакал без остановки. — Не плачь. Мы со всем разберемся. Нет ничего, что нельзя решить.
Мальчик отвел взгляд.
— Что такое? — спросила она, так как он смотрел поверх ее плеча так, будто наступил зомби-апокалипсис.
— Беги! — полупрокричал, полупроревел он, дернувшись назад и изо всех сил пытаясь утащить ее туда, откуда они только что пришли, но было слишком поздно. Его голова отлетела назад от силы, с которой ударила его женщина.