— Ты выглядишь получше. Как себя чувствуешь?
— Намного лучше, спасибо.
Люк вздохнул, разжал кулаки и заставил себя откинуться на диван, чтобы не наклониться вперед и не поцеловать ее. Он закрыл глаза, пытаясь хоть как-то вернуть контроль над своим телом. Мужчина попытался сосредоточиться на ощущении того, как холод из большого гелевого пакета со льдом проникает в его бедро.
— И, спасибо, что подвезла.
— Нет проблем. Это было меньшее, что я могла сделать.
Она умолкла.
— Знаешь, я думаю, может быть, та женщина была права. Эта машина выглядела так, будто собиралась нас переехать. Безумие, да? Я много читала о таком в газетах, но не ожидала, что такой случайный акт насилия произойдет со мной.
Только вот было не понятно, было ли это случайностью или нет. Он вернется к «У Бекки», как только отправит Мэгги домой. Если это была попытка наезда, внедорожник ждал поблизости, когда они выйдут из магазина. Он поспрашивает вокруг, сможет найти следы от шин, так как машина двигалась быстро; он сможет сделать отпечаток…
Шорох ткани, когда Мэгги пошевелилась, отвлек его от мыслей. Хотел бы он быть этой тканью, скользящей по ее коже.
— Кстати, — прошептала она, — спасибо за то, что спас меня, — а затем ее теплые губы накрыли его ― мягкие, неуверенные. Люк замер. Сердце галопом забилось в груди. Непродолжительная ласка, но, матерь Божья, это была самая эротическая вещь, которая случилась с ним за очень долгое время.
Он не двигался, надеялся, молился, и да ― девушка снова приблизилась. Мужчина чувствовал, как Мэгги остановилась в дюйме или паре дюймов от его губ, ее сладкое, теплое дыхание смешалось с его.
А затем снова поцеловала, в этот раз смелее, вложив в поцелуй больше тепла и голода. Одной рукой она гладила его по щеке, а затем переместила ее к волосам. Провела кончиком языка по губам. Слабо застонала у его губ, и он утратил над собой контроль.
***
Ее захлестнули ощущения.
«Вот. Вот, о чем говорят в журналах!» — подумала она с триуфмом, углубляя поцелуй. Все ее тело покалывало от макушки до пальчиков ног, жидкое тепло пульсировало в ее руках и ногах, делая их медленными, тяжелыми, но в то же время, наполняя их жизнью.
«Боже правый, если поцелуй так хорош, что же тогда будет в постели», — размышляла она. Его вкус был таким приятным, таким правильным. У нее вырвался еще один стон, но далекая часть ее сознания подумала, что ей такое несвойственно. Совсем.
Она совершила эту ошибку лишь единожды. Брэтт разозлился, сказал, что она ведет себя, как шлюха. Так что она приучилась лежать в постели тихо и не двигаясь, пока он входил и выходил из нее, расположившись сверху. Это воспоминание породило волну неповиненовения и привело ее к мысли. К чудесной, дерзкой, волнующей мысли.