Задумавшиеся герои Шукшина могут быть комичными «чудиками», вознамерившимися своим умишком что-то изобрести небывалое или написать — рукой и ручкой, в школьных тетрадях — трактат о сущности государства. Но когда герои задумываются о своей жизни, как она прошла и зачем была нужна, и не умом одним, а всем существом, мучительно корчась от молниеносных ударов совести, — они нисколько уже не смешны. «Жизнь-то не вышла! Прожил, как песню спел, а спел плохо. Жалко — песня-то была хорошая» («Билетик на второй сеанс»).
А ещё — сколько гадов бродит по земле. Один такой, в дипломной работе Шукшина «Из Лебяжьего пишут», так и заявил приятелю-шофёру: «Никакого коммунизма не будет». Отчего тот (Леонид Куравлёв его играл) сжал губы, и желваки на скулах заиграли. Они-то и победили потом, хапуги, воры, стяжатели, «энергичные люди». Прозревал Шукшин грядущую страшную опасность, да только — что с ними сделаешь? Такие вот и Стеньку Разина продали.
И когда природная сила начинает испытываться думой, человек природы теряет свою непотревоженную цельность. Образуется причудливый тип: крестьянин-психопат. Он весь нервами наружу, он делается обидчив, он ругается, пьёт, лезет в драку. От него неизвестно чего ждать в следующую минуту. Над его головушкой стоит беда. Но эти муки совести и тревожные думы — может быть, лучшее, что в нём есть. Он чувствует это — и назад, в прежнее невинное бездумное состояние ему уже дороги нет.
Он сам «такой парень»
Огромное, пёстрое население прозы и фильмов Шукшина веселит душу своим самоцветным богатством. Характеры упоительные. Не зря рассказы Шукшина не сходят со сцен театров — где по части характеров давно авитаминоз и кислородное голодание. А тут выходит мужик, начинает разговор: «Пришёл я, бритый, она лежит, как удав на перине.» Или: «Вот жил — подошёл к концу. Этот остаток в десять — двенадцать лет, это уже не жизнь, а так — обглоданный мосол под крыльцом — лежит, а к чему?» И уже приятно, как в жаркий день водицы родниковой испил.
А взять хотя бы рассказ «Алёша Бесконвойный» — о парне, который ни в какую не желает работать по субботам, потому что в этот день топит баню. И как! Подробно описано тихое упорное блаженство по-настоящему свободного (в этот миг) человека. А безумец Бронька («Миль пардон, мадам!»), который выдумал целую историю, как он участвовал в покушении на Гитлера и — промахнулся. (Кстати, этот рассказ вошёл в малоизвестную картину Шукшина «Странные люди», и Броньку увлекательно играет там маститый артист Евгений Лебедев.) Происшествие вымышленное, но все чувства Броньки — самые настоящие, и оттого в весёлом блеске рассказа что-то есть глубинное, саднящее. Вместе со слушателями, поражёнными размахом фантазии рассказчика, нам тоже становится жаль, что Бронька промахнулся!