Зов крови и голос совести
Пару лет назад я спросила у писателя Леонида Юзефовича, над чем он сейчас работает. И он со вздохом отвечал, что нет у него желания корпеть над новым сочинением, всё, дескать, написано, чего уж там. Ан нет! Подоспели силы, накопились образы, сбежались слова — и в свет явился новый исторический роман, обогащённый художественным вымыслом, под названием «Филэллин» (2021). Увлекательная вещь.
Роман вырос из одноимённого рассказа Юзефовича, опубликованного в сборнике «Маяк на Хийумаа», но в рассказе фигурировал только один «филэллин» (борец за свободу Греции от турецкого господства в двадцатых годах XIX столетия). В романе этих причудников изобильно. Время действия — с 1823 по 1835 год. Места действия многоразличны. От пермской гауптвахты (где томится пламенный нищеброд Григорий Мосцепанов, хранящий секрет, как способствовать «торжеству креста над полумесяцем»), имперского Петербурга и египетской Александрии до собственно Афин, где бригада вдохновенных филэллинов идёт на подмогу Акрополю, осаждённому турками. Причём в составе этой бригады не одни только русские, вечно одержимые жаждой куда-то бежать и кого-то спасать. История борьбы за освобождение греков была историей всей Европы, её мечтой, её «священным огнём». Той самой «общей правдой», о которой рассуждает в романе филэллин Фабье: «Мы привыкли считать родину главнейшим из всего, за что стоит умирать, но у разных народов она разная, и если выше её ничего нет, где тогда единая для всех людей правда? Не может же её не быть! Неужели зов крови в наших жилах обречён заглушать голос совести?»
Вот это вопрос, вопрос вопросов. Он ликвидирует историческую дистанцию между прежним и нынешним состоянием мира, потому что к его решению мир так и не приблизился. И он же делает роман Юзефовича весьма актуальным при тотальном нежелании строгого автора заигрывать с читателем.
«Филэллин» написан ясным, упругим, афористическим слогом и вполне доступен для понимания. Детали в описаниях даны коротко и внятно. Сказано о государе Александре Первом — «мастерски владеет он улыбкой глаз, этим искусством избранных», и видишь этого самого императора. Переносимся мы в кабинет управляющего нижнетагильскими заводами, а там — «карандаши единообразно очинены, у перьев махавка обрезана, а на концах выстрижена сердечком». Мосцепанов, чтобы не ругаться матом, выдумал, к ужасу окружающих, собственный ругательный язык, но автор приводит только одно выражение — «Ербондер те пуп!», однако этого прелестного «ербондера» достаточно… Форма повествования — дневники, письма и мысленные разговоры с отсутствующими собеседниками — широко распространена в литературе. Тем более что персонажи, будь то горемыка Мосцепанов, камер-секретарь императора Александра Первого Игнатий Еловский, отважная возлюбленная Мосцепанова мещанка Наталья Бажина, лекарь Костандис, майор Чихачёв и прочие — достаточно обыкновенные фигуранты истории. И в их речах нет утомительных сложностей.