– Василий, медленно и плавно, если не хочешь салон чистить!
Парень только благодарно угукнул:
– Да все я понял, Софья Ильинична!
– Давай, осторожнее! Ну все, Клеточка, пока-пока, до вечера! Бабулю постараюсь пораньше привезти. Что тебе особенно надо?
– Телефон у меня отобрали, – негромко отозвалась девушка.
– Тебе сейчас напрягаться нельзя! – напомнила Соня.
– Там расписание… Экзамены…
– Поняла, узнаю в школе и скину Тохе, – заверила ее сестра Горецкого, потом мягко закрыла дверь машины и села в свою.
Соловей задумчиво потер подбородок, провожая взглядом чем-то очень довольную сестру.
Особняк отца Секлетинья не разглядывала. Ее подлечили, вкололи обезболивающее и выдали мешочек с лекарствами, но все равно чувствовала она себя плохо и мечтала прилечь. Горецкий это быстро понял, и когда машина остановилась у крыльца первым выпрыгнул из машины, открыл дверь и спросил бледную девчонку:
– Сама пойдешь, или донести?
– Дойду!
– Характерец, – хмыкнул Соловей, – цепляйся, – подставил локоть, – если грохнешься, твой отец меня в бетон закатает. Шутка!
Клеточка аккуратно положила узкую ладошку на сгиб локтя мужчины, и осторожно спустилась с высокой подножки. Марк быстро вышел из машины, обогнул ее, и подставил дочери свой локоть, буркнув недовольно:
– Ишь, молодежь какая шустрая пошла! Соловей, ты сильно крыльями не маши!
– Марк Аркадьевич, – укоризненно ответил Антон, – не надо меня в птенцы записывать. Вас сейчас Фира Моисеевна лобызать будет, а девочке лечь надо!
– Ладно, ладно, уел! – фыркнул Марк.
Девушку довели до дома, и тут дверь распахнулась и на крыльце появилась Фира Моисеевна. Именно с нее Рубенс писал свою великолепную «Флору»! Высокая, полнотелая женщина в строгом темном платье с брошью на груди могла обнять сразу троих! Но к счастью для Секлетиньи, пылкого внимания удостоился только хозяин дома:
– Марк Аркадьевич! Как же вы похудели!
– Фира Моисеевна! – Финн слегка смутился, – познакомьтесь, Секлетинья, моя дочь.
Дама немедля оставила мужчину в покое, и обратила все свое внимание на Клеточку. Девушке стало бы неуютно, под таким испытующим взглядом, но ее словно невзначай прикрыл Горецкий:
– Фира Моисеевна, Секлетинью только что выписали из больницы, серьезные травмы, требуется специальное питание…
Последние слова немедля привели экономку в боевое настроение:
– Специальное питание? Это какое?
– Да вот, рекомендации тут… – Антон махнул папкой, которую ему успела сунуть Софья. – сейчас девочку уложим, и я вам все покажу и расскажу!
Секлетинью немедля проводили наверх, в заранее приготовленную комнату, уложили в постель поверх покрывала, задернули шторы и пообещали в самое ближайшее время доставить все рекомендованное врачами. Девушка лежала и чувствовала, что из глаз по вискам текут слезы, но ничего не могла с этим поделать. Даже свернуться калачиком не получалось – голова казнила болью за любое движение. Ей было одиноко, неуютно и страшно – что, если Каменский найдет ее тут? Умом Клеточка понимала, что сюда одноклассник не сунется, но тело, пережившее нападение сжималось при каждом воспоминании.