— Позвони, узнай, — развел руками он, не глядя на меня.
Я набрал номер телефона мамы. Сигнал шел из соседней комнаты. Волнение нарастало, я понимал, что произошло нечто неприятное, но все плохие мысли гнал от себя подальше. Не могу сказать, что мы когда-либо были близки с ней. Хотя, пожалуй, только в моем далеком детстве.
— Пап, я не понимаю, — сказал я. — Где она?
— Сбежала, как последняя… — зло усмехнулся отец. — Со своим любовничком.
— Я не понял, пап, — складывалось впечатление, что отец просто был не в себе.
— Да чего тут непонятного? — взорвался отец. — Твоя мамаша променяла тебя на любовничка, Артём. Своего-то сына. Конченная пр…
— Замолчи! Это неправда! — воскликнул я.
— Смотри, — отец достал из кармана мобильный телефон и включил запись с камер наружного наблюдения нашего коттеджа. Мама поцеловала незнакомого мужчину и загрузила сумки в машину. — А через полтора часа она улетела. Я мог бы отследить и уничтожить ее, вот только мне это уже не нужно.
— Почему она ушла? — растерянно спросил я, но взяв себя в руки, разозлился. — Это ты виноват! Я не раз слышал, как ты орал на нее. Ты бил ее? Поэтому она ушла?
— Тебя это не касается, сопляк еще, — прорычал отец. — Лет десять назад, когда ты был ещё мальчишкой, она таким же образом пыталась сбежать. Тогда я остановил ее. А сейчас твоей мамаше снова захотелось острых ощущений. Поэтому эта мерзавка бросила свою семью.
— Отец, я не позволю тебе говорить о ней в таком тоне! — мое состояние не поддавалось контролю, и я зарядил отцу в челюсть. Увидев хлынувшую кровь, только тогда осознал, что натворил.
— Малолетний выродок! — сплюнув кровь, произнес мой родитель. — Будь ты проклят!
Что-то изменилось в ту ночь, надломилось во мне. Сначала появилось непонимание, как родная мать могла так поступить, но потом оно сменилось ненавистью. Если я не нужен ей, то какой смысл сидеть и грустить по женщине, которая меня родила.
На следующий день я все переосмыслил и все же извинился перед отцом. Не он бросил меня, в конце концов, а мать. Она даже не соизволила объясниться. Злость и ярость по отношению к ней охватили меня с невероятной силой, и сплошное непонимание в голове, как можно было променять сына на какого-то мужика.
Я видел, что с каждым днем их отношения с отцом становились все хуже и хуже. Дом, в котором мы жили, был огромным, поэтому родители могли не видеться по нескольку дней. У нас в семье не было заведено ужинать вместе или проводить время друг с другом. Всегда недовольный отец и несчастная мать — так было столько, сколько я себя помню. Никогда не было теплых душевных разговоров, как в семье моего лучшего друга. Когда я был маленьким, довольно часто оставался у Тимура в гостях. Это были, пожалуй, лучшие дни в моей жизни, потому что только здесь я чувствовал, что у меня есть семья. Настоящая и любящая. Мама Тима всегда принимала меня как родного, интересовалась успехами в школе и на дополнительных занятиях. Отец Тимура приглашал вместе с ними на рыбалку. Я практически рос в семье Покровских. И думаю, только благодаря семье моего лучшего друга я не стал подонком, таким, как мой отец.