— А ведь ты права. Вот ведь гад, а я считала его честным человеком. Ну я ему….
В двери громко постучали, и мы услышали голос Андрюши:
— Дядя Рома, ты чего стучишь? Заходи уже.
Когда в комнату вошли мои мужчины, я пылала гневом. Вернее, делала вид, что пылаю. Сын сразу кинулся ко мне.
— Мамочка, ты сердишься? Я ведь недолго. И мы с дядей Ромой были.
— Сынок, сходи-ка к Артему. Мне с дядей Ромой поговорить надо.
— Ладно, только недолго, а то я устал.
— Не волнуйся, мы быстро.
Дверь выпустила ребенка и снова захлопнулась, а я со злостью посмотрела на жениха.
— Ой, кто это к нам пришел! Богатейший человек Сибири пожаловал! И как это вы соизволили общаться с нами, смертными?
— Ты знаешь? Лика, это ты рассказала?
— Конечно. Я не могла видеть, как ты обманываешь невесту.
— Как ты могла?
— Не рычи на нее, — я встала, подошла к Роману вплотную и ткнула в него пальцем.
— Именно ты должен был мне все объяснить. А ты не посчитал нужным. Совсем меня не уважаешь?
С каждым словом мой голос становился все громче и громче и скоро превратился в крик.
— Как ты мог, — кричала я фальцетом, — ты же знал, что я ненавижу ложь, а сам лгал! Как теперь тебе верить?
— Милая, прости, я хотел проверить, любишь ли ты меня или деньги.
— Проверил?
— Да. Поэтому и прошу прощения.
— Я тебя уже раз прощала. Все, хватит. Лжецам нет места в нашей жизни. Я разрываю помолвку. Прощай. Завтра же мы уедем. А теперь уходи. И ты, Лика, тоже уходи, мне нужно побыть одной.
— Милая, — начал Роман, но я едва не завизжала:
— Прочь! Уходи! Не желаю тебя видеть!
Вот я истеричка! Мужчина даже отшатнулся от моего вопля, потом понурил голову и вышел. Следом за ним ушла и гостья. Когда она закрывала дверь, по губам ее змеилась торжествующая улыбка.
Не успела за ними захлопнуться дверь, как я вскочила и стала собирать вещи. Автобус рано утром, так что собраться нужно сейчас. Но моя лихорадочная работа длилась недолго. Зазвонил телефон, пришлось снова делать злой голос, ведь не могла же я за это время основательно успокоиться. Если звонила Лика или ее брат, это могло вызвать подозрение.
— Слушаю.
— Любимая, как ты? — слава богу, Роман. Можно расслабиться.
— Пойдет. Вот вещи собираю. Боюсь утром не успеть.
— Прости меня, родная. Это все из-за меня.
— При чем здесь ты? Жалко, конечно, что по-человечески попрощаться не получится, но я не буду по этому поводу горевать, если ты пообещаешь наказать эту подлую семейку. Ты представляешь, эта твоя подруга мне в вино какую-то таблетку бросила.
— Как? И ты выпила?
— Ты меня что, за дуру держишь? Вылила. В Андрюшины кроссовки.