Мы выехали явно куда-то за город, за окном проплывают высокие сосны, со свистом пролетают встречные фуры.
Через десять минут мы съезжаем с главной дороги, машину слегка потряхивает на кочках, и сын возмущенно пинается, не помогают ни поглаживания, ни надежды, чтобы это испытание уже быстрее закончилось. Проселочная дорога движется прямо через бор, где-то вдали, где лес не такой густой, мелькает серебристая гладь реки, и даже этой поездкой можно было бы насладиться, не будь я здесь без Баринова.
Такого острого одиночества я не испытывала даже после пропажи тети. Наверное, это плохо и неправильно, наверное, мне должно быть стыдно за собственные чувства, только это сути не меняет.
Я не могу без него, Егор нужен мне как воздух, здесь и сейчас.
Наконец, впереди появляется несколько домов, огороженных общим забором, мы проезжаем внутрь, останавливаясь перед самым дальним.
— Это твой временный дом, — представляет мне Арслан жилье, а я думаю: вот так выглядит моя одиночная камера заключения.
Уехала съемочная группа, уехала Ева.
В доме пусто и неуютно. Я оглядываюсь по сторонам, подмечая детали. Она пробыла у меня так мало времени, но я везде вижу ее «следы». И это совсем не так, как с Викой.
Та пыталась заполнить пространство вокруг меня своим присутствием, застолбить, как собственность. Вряд ли я был нужен ей сам по себе, скорее как трофей. Богатый, упакованный трофей, что решит все вопросы и обеспечит вплоть до старости.
Я понимал это. И нет, мне не было обидно, меня это не задевало. Сколько вложено — столько получено.
От Вики я не ждал любви и чувств, я не давал их сам. Меня устраивал симбиоз, нравилось ее ненавязчивое присутствие, умение создавать комфорт. Она появилась, чтобы заткнуть дыру в груди, и с заданием справлялась мастерски.
Еву, конечно, заменить не удалось, Вика была про другое.
И здесь, вернувшись домой, я это понял. Она душила своим присутствием в моей квартире.
А Ева — нет.
Ева проникла деликатно.
Обосновалась, плотно обхватывая корнями. И привык я к ней поразительно быстро.
Потому сейчас ее отсутствие бьет по нервам. Прохожусь по дому, подбираю ее сарафан, купленный недавно — в спешке не успела взять с собой. Ощущая конченным извращанецем, но прикладываю ткань к лицу, втягивая воздух. Ее запах вперемешку с моим.
Гадство, как продержаться десять дней? Это абстрактная цифра, взятая Арсланом с потолка.
Может, меньше, может — больше. И все чувства оттеняются гнетущим переживанием, что что-то может пойти не так. Сабиров не бог, всего лишь человек, а люди не умеют прогнозировать случайности.