Я много думала о том, как мне придется рассказывать ребенку о том, где его папа, но так и не решила, как буду это делать. Время покажет.
— Идем, — он наконец, отмирает. Не смотрит мне в глаза, выходит, открывая мою дверь. Подает руку.
А я еще от прошлого прикосновения не отошла, когда мы шли с ним до машины, и от жара его ладоней мои ноги подгибались, а сердце билось неистово о грудную клетку.
Я сама первой никогда бы не решилась взять его за руку, а он это сделал так просто и естественно, точно мы каждый день с ним вот так прогуливаемся.
Сейчас, касаясь его ладони, я снова ощущаю электрический разряд.
Егор помогает мне аккуратно спуститься из его джипа, а потом прячет свою руку в кармане брюк, и я с досадой думаю, что возможно, ему не так уж и хочется меня касаться.
Мы поднимаемся на просторном лифте до его этажа, он первым выходит, гремит связкой ключей.
Я захожу следом за ним в квартиру и тут же накатывают воспоминания.
Я помню запах его жилья, — оно пахнет духами Баринова, вкусным кофе, чем-то уютным и дорогим. Только сейчас к этому аромату, что вытаскивает наружу разом все воспоминания о той ночи, добавляется еще один.
Женский. Приторный.
И от него начинает слегка подташнивать.
— Где ванна помнишь или показать? — спрашивает Егор и я впервые за долгое время говорю:
— Я все помню.
Захожу в ванну, натыкаясь взглядом на красную помаду с открытым колпачком, стоящую возле зеркала. Через бортик ванной переброшен атласный халат, в раскрытой дверце стиральной машинки виднеется край ажурного белья.
Этот дом кричит о том, что в нем живет другая женщина. Что мне здесь не место, и я как вражеский захватчик, попала сюда против ее воли.
И снова это предательское желание сбежать, отступить.
Но я смотрю на себя в зеркало и шепчу:
— Ты сможешь. Ради сына.
И собрав волю в кулак, игнорирую все, что связано с Викой. Мне просто нужна помощь. Мне и нашему с Бариновым сыном. И я просто не имею права поддаваться эмоциям.
На кухне закипает электрический чайник, Егор стоит ко мне спиной, разглядывая содержимое холодильника.
— Ты, наверное, хочешь есть? Я тоже не обедал. Бутерброды пойдут? Больше ничего нет.
— Я… могу приготовить, — говорю и тут же закрываю рот. Баринов закрывает холодильник, смотрит на меня внимательно, и я опускаю глаза, испытывая неловкость от этого взгляда, — бутерброды тоже очень вкусно.
А сама думаю — как же мы с ним будем дальше? Вместе, но совершенно по разные стороны…