Федор незаметно вздохнул, вспомнив о войне – новости приходили важные, почти каждый день. Объединенная русская армия под командованием боспорского и новорусского царя Юрия Львовича захватила две османские крепости на Днепре и теперь готовилась дать баталию турецкой армии великого визиря.
– Только бы они победили. Мой зять удачлив…
Шепот царя никто не услышал, настолько он был беззвучен. Да, армия Новой Руси славна победами, а вооружена так, как никто в этом мире. Даже самые известные воеводы признавали это, и в их глазах Федор Алексеевич видел жуткую смесь зависти и страха перед «мужицким царем», как сквозь зубы называли родовитые бояре Юрия Львовича. Но вот громко произносить неприязненные слова нельзя, опасно для жизни самого клеветника. Православный царь, потомок ромейских базилевсов, галицких королей и готских автократоров, был чрезвычайно популярен не только среди жителей Москвы, но и всей Руси.
Ведь именно он покончил с разорительными набегами ногайцев и татар, истребив или изгнав «людоловов» и захватил почти все Крымское ханство, уничтожив род Гиреев. А еще помог дважды отстоять Чигирин, разбив две османские армии. Сейчас по Первопрестольной ходили слухи, что пройдет несколько лет, и над Святой Софией снова засияет золотой православный крест, и возродится легендарная империя ромеев.
– Он победит, у него женой Софья…
Федор Алексеевич с первого дня сватовства Юрия понимал значимость такого брака – ведь если он умрет, то власть лучше передать зятю, а его сын от Софьи (в том сомнений не было) получит шапку Мономаха. Ибо отдавать венец Петру нельзя – юноша чувствовал инстинктивное отвращение к мачехе и сводному брату.
Царь чуть не поморщился от неприязни, но взял себя в руки – нельзя думать о государственных делах в такой момент. Федор медленно сделал пару шагов, и теперь оказался перед Агафьей, что стояла самой последней в длинной шеренге избранниц.
На девице было польское одеяние, и румянец на щеках был не свеклой нарисован, а появился от торжественности момента. Юноша видел невесту три раза – два в опочивальне, куда он заходил во время ночного обхода, разглядывая спящих «невест». Понятное дело, что те не спали, но все делали вид, что сладко почивают. И показывали из-под пуховых одеял белеющую ножку или ручку, вгоняя царя в краску.
Третье испытания оказалось самым страшным – юноша в потайное оконце смотрел на девушек, что нагие плескались водой и парились в царской мыльне. Покров телесных тайн спал – юноша чувствовал, что сердце выскочит из груди, настолько он был возбужден. И снова Агафья показалась ему самой лучшей из всех невест.