Прежде чем покинуть эту квартиру, удалил с ее телефона входящие от себя звонки. Теперь рыжая шлюшка будет неуверена, удалась ли ее жестокосердная шутка. А вообще, все что ни делается, к лучшему, после такой отрезвляющей оплеухи, мозги окончательно стали на месте, теперь я точно знал, как буду поступать и жить дальше. Спокойно и счастливо вместе с Полиной.
Лягушонок
Проснулась я оттого, что очень хотелось пить, а еще больше писать. Но когда навела резкость в глазах, оглянулась вокруг, самым сильным желанием стало провалиться, сквозь землю. Я была в чужой квартире, интерьер в стиле хай-тек резал глаза своей лаконичностью, в которую совсем не вписывались разбросанные то тут, то там вещи. Кто-то очень торопился избавиться от одежды. Неужели я?... Мой топик дерзко зеленел, но огроменной плазме телевизора. Рядом в кровати, собственнически забросив на меня свои руки и ноги, лежал Леший. В голове зашумело, заболело, заторможенные вчерашними алкогольными влияниями шарики и ролики начали крутиться, пытаясь вспомнить день, который предшествовал моему появлению голой в постели с мужчиной. В сердце вонзилась здоровенная игла, Дима меня не любит. И еще одна — Мистер Совершенство женится на другой. Наговорил мне кучу гадостей. Потом, что было потом? Танцы, алкоголь, злое лицо Ника Кравцова, драка, влажные поцелуи здесь в квартире…
Все?! Цветочка больше нет?! Теперь мне хотелось одновременно пить, писать, провалиться сквозь землю и плакать... Нет, девственности не жалко, кому нужна сейчас такая реликвия. Жалко, что рассталась я с нею при таких обстоятельствах, до такой степени пьяная, что кроме парочки влажных поцелуев ничего не запомнила. А как нужно было?! Цветы, фанфары и слова о вечной любви? Да, так гораздо лучше, и возможно, наутро я бы не чувствовала себя безвольной использованной тряпкой.
Надо вставать с кровати, и что-то предпринять с этим «хочу пить и писать». А потом попробовать по-английски смыться без лишних прощаний и разговоров. Тем более, разговаривать с Лешим совершенно не хотелось. Тихонько, как мышка, попыталась выбраться из-под накрывающей меня тяжелой руки. Ага, не тут-то было. Рука и другие части, вдруг пришли в движение, подтащили меня к горячему мужскому телу. Маленький вздох облегчения «на Лешем есть трусы», быстро сменился паникой, поскольку даже через них чувствовалось, как сильно он возбужден.
— Доброе утро, милая.
Милая?! Значит, точно цветочку каюк, милой звать просто так не будут.
Губы Лешего принялись целовать мою шею. Щекотно. Писать и плакать захотелось еще сильнее.