— О да, тебе безумно идет! А если набьешь себе какой-нибудь цветочек на лоб, то станешь еще более красивым. По тебе будет сохнуть не сотня, а целая тысяча девчонок. Надеюсь, ты знаешь, что с ними делать.
— Знаю и умею, — лыбился Кравцов.
— А справишься?!
— Справлюсь, не переживай за меня. Хочешь, продемонстрирую свою выносливость, — и нагло положил руку на мою коленку.
За что сразу же получил по своей пятерне. Попытки Ника примешать к нашим дружеским отношениям секс порядком бесили.
— Да иди ты! За дорогой лучше смотри.
— Куда идти?!
— Туда, где знаешь и умеешь. Только от меня отвянь. Ты ни одной юбки не пропускаешь, а я сегодня в штанах. И вообще, Кравцов, для тебя я всегда в штанах, потому что мы с тобой лучшие друзья.
— Скоро ты будешь совсем без штанов, лучшая подруга. Приехали.
Ник завернул на стоянку здания, где должна была проходить сегодняшняя фотосессия. Заглушил машину, повернулся ко мне:
— Ладно, Солома, настал твой звездный час.
— Спасибо, что подкинул такую денежную работенку. Пойду шокировать публику, — и решительно открыла автомобильную дверь.
Невольно представила, как вытянется лицо у Сэра Великолепного, когда он увидит эти фотографии. Надеюсь, вытянется… Он должен, просто обязан, бухнуться в обморок от моей неземной красоты, посмотреть на меня, как на прекрасную, уже полностью созревшую женщину, а не детскую неожиданность в горшке. Но Дима вот уже несколько семейных вечеров продолжает называть меня Лягушонком и относится, словно к вредному, но забавному ребенку, разве что щелкать по носу больше не тянется, вообще ко мне не прикасается. А я так хочу прикосновений, его взрослых прикосновений по всему моему телу.
Кравцов вышел вслед за мной, пикнул сигнализацией, закрывая машину.
— Слушай, Инн, можно я поприсутствую на съемке, вдруг тебе понадобится мой совет, я же бывалый в этих делах. Еще меня можно использовать, допустим, в качестве вешалки. Будет, куда шмотки бросать во время переодевания.
— Для того чтобы прикинуться вешалкой, нужно было меньше, пытаясь превратить себя в Аполлона, качаться в спортзале. Где ты видел на вешалке бицепсы, трицепсы и кубики пресса?!
— Ну, тогда я могу прикинуться статуей или манекеном. Можешь даже нацепить мне на голову свои трусики.
— А если возбудишься от вида полураздетых красоток? Манекен со вставшим хозяйством будет смотреться, мягко говоря, странно.
— Скажем, что так было задумано.
— Ага, типа дополнительный рычаг, чтобы белье вешать.
Ник заржал и одобрительно похлопал меня по плечу.
— За что тебя люблю, Солома, ты всегда знаешь, что сказать.