Я увидела всех. Всю семью Барнсов в сборе. Даже Алекс, который был в первых рядах. Он был неважен, он отошел на второй план. Родители Адама тепло мне улыбались, а наши матери переглядывались и заливали всё слезами.
— Тут скоро потоп будет, — пробормотала я, а отец усмехнулся.
Я видела Джона с сестрой Клэр, с которой мы успели уже познакомиться. Безумный профессор по юриспруденции. Она классная, стала одной из подружек невесты. Они с Сэм были как близняшки: две блондинки с голубыми глазами и в голубых платьях цвета морской волны. Но Аманда отличалась от них своими коричневыми локонами, но даже цвет платья не испортил её красоты.
Но мой взгляд остановился только на одном человеке. Именно он дал мне сил сделать первый шаг. Адам стоял в жгуче черном смокинге с бабочкой и белой рубашке. Он даже не удосужился побриться, а оставался с легкой щетиной, которую я так любила.
Мы шли медленно, а отец похлопывал меня по ладони. Глаза Адама заблестели, когда начала подходить ближе. Я увидела, как он облизнул губы, как довольный кот, который натрескался сметаны. Он нервничал не меньше меня, но, не сводя взгляда, вел меня к алтарю.
Отец остановился у Адама и коротко на меня посмотрел, казалось, что даже у него глаза были на мокром месте. Я посмотрела на мать, брата и отец отпустил мою ледяную ладонь, передавая её в горячую Адама.
Когда он обвил мою ладонь, я почувствовала спокойствие, которое он всегда мне давал. Тяжело выдохнув, встала напротив Адама. Его губы изогнулись в мальчишеской улыбке, и я догадывалась, о чем он думает. Думает о том, как будет снимать платье с меня сегодня ночью.
Когда наступило время клятв, у меня словно язык кошка съела. Но каждое прикосновение Адама дарило спокойствие. Я сглатывала слюну каждый раз, когда приходилось повторять за священником.
— Навсегда и навеки моя любовь с тобой, — сказала я, а Адам расплылся в улыбке.
— Навсегда и навеки моя любовь с тобой, — повторил Адам.
Кольца блестели на пальцах, отражая солнечный свет. Мы выбрали выездную регистрацию, ближе к морю. Мы были словно снова на причале, только двое, только мы и никого больше.
— Мистер и Миссис Барнс! — взвыла толпа, а Адам уже накрыл мои губы в поцелуе, который вызывал лишь довольную улыбку на моём лице.
— Моя, Ева, — прошептал Адам, прижимаясь лбом к моему.
— Мой, Адам.
— Очень сильно и навсегда, — сказали мы одновременно и улыбнулись друг к другу.
После каждого падения снова стремись в высоту! Либо ты разобьешься насмерть, либо у тебя вырастут крылья.