– Я тоже тебя люблю, Джордан, – шепчет Лика, а я ловлю ее стон. Впитываю долгожданные слова, предназначенные только для меня…
– Энджи, посмотри мне в глаза и скажи еще раз.
– Люблю тебя, Джордан Осборн.
Лика.
Я не хочу просыпаться... Прыгать с разбегу в прорубь реальности, собственными руками разрушая хрупкое, как майская паутинка счастье. Кажется, оно ненадолго... наше счастье. Эфемерное, призрачное, как воздушный шарик, коснись его – лопнет, оставив после себя облако боли... Не верю! Не могу поверить, что все закончилось. Не может быть все так просто…
Любить и парить над миром, раздражая его своим счастьем… Тонуть в шоколадных глазах и плавиться в любимых руках.
Джордан чувствует затаенную в глубине моего сердца печаль. А что я могу? Только отшутиться, сославшись на беременность? Из-за нее мое настроение напоминает качающийся на волнах корабль.
Тихон Боровицкий вправду оказывается классным мужиком. Крепкий, бородатый, он больше походит на священника, чем на серьезного продюсера и бизнесмена. Мы встречаемся в студии на следующий день, обговариваем рабочие вопросы, выполняем поручение Идеи Георгиевны сделать подробный фотоотчет. А потом Джо рассказывает обо мне… да еще так… В общем, так хорошо только о покойниках говорят. И умница я, и красавица, и пою здорово, и разными голосами могу говорить. Тихон улыбается, слушая душещипательный рассказ, а Поночка смахивает скупые слезинки, глядя на нас, и повторяет на репите: «Счастливая ты, Личка. Какая же ты счастливая!»
Боровицкий просит меня озвучить несколько эпизодов из популярных голливудских фильмов и просит спеть любое произведение по моему выбору.
Я смотрю на Джо, и все, что приходит на ум – песня Мари Краймбрери «Океан»…
н
– Добро пожаловать в школу дикторов Виктории Боровицкой! – торжественно объявляет Тихон, когда я заканчиваю петь. Мое тихое трогательное «спасибо» тонет в громких аплодисментах. Корабль настроения еще сильнее качается на волнах сомнений, бьется о берег неуверенности и страха. Того гляди, вовсе разобьется… Но я держусь… Улыбаюсь любимому, благодарю Тихона за возможность обучаться в одной из самых лучших московских школ дикторов, радуюсь вместе с Улечкой, гуляю по Питеру, впитывая атмосферу города, разбавляя ею собственные дурные предчувствия.
Мы возвращаемся в Москву поздним вечером. Джо не отлипает от меня – обнимает, держит за руку, успокаивает. Ничего не могу поделать с собой – озираюсь по сторонам, ожидая увидеть выскочившего из-за угла Иосифа Казанцева. Или Виктора, притаившегося в подъезде… Все дни я провела в чудовищном напряжении. Готова ли я к встрече с прошлым? Ожидание мучит меня куда больше, чем предполагаемая встреча.