— Джульетта? — крикнул я, ставя чемодан у входной двери.
Я сбросил пальто и положил его на спинку белого дивана.
Шмыганье носом наполнило гостиную, и я увидел Джульетту, стоящую перед нашей гранитной столешницей на кухне, с бокалом красного вина перед ней.
Не говоря ни слова, я подошел к ней.
Она не смотрела на меня, ее пальцы гладили блестящий камень. Бриллиантовое кольцо на левой руке мерцало в тусклом свете.
Я положил руки на стойку и уставился на нее, давая ей время заговорить, время, которое ей необходимо, чтобы открыться мне.
Она снова шмыгнула носом.
— Нам придется все изменить.
Я приподнял бровь.
— Все? Для чего?
Она подняла на меня глаза — налитые кровью, с ресницами, испещренными капельками.
— Свадьбу.
Моя грудь сжалась, и я выпрямился, пытаясь понять, что происходит.
— Мы можем отложить… если ты не готова.
Я проглотил свою гордость, проглотил боль. Если ей понадобится больше времени, я
подожду.
Я всегда буду ждать ее.
Я знал, что между моей матерью и ней было напряжение, когда они говорили о свадьбе, но они были вежливы друг с другом. Джульетта все еще злилась на мою мать за ложь, что Джульетта взяла деньги, и я не винил ее. Сомневаюсь, что они когда-нибудь сблизятся, и меня это вполне устраивает.
Вместо того чтобы облегчение омыло лицо Джульетты, она разрыдалась, крик сорвался с ее дрожащих губ.
Я обошел стойку и притянул ее в свои объятия, расчесывая ее волосы по спине.
— Джульетта, что случилось?
Она икнула, уткнувшись лицом в мою рубашку, отчего ткань намокла.
— Я беременна, — прошептала она и схватила меня за рукав.
Мое сердце замерло в груди, и я посмотрел на нее сверху вниз. Беременна?
— Но ты принимала таблетки, — возразил я.
Ее глаза заострились.
— Ну, я думаю, что это не сработало.
Она высвободилась из моих объятий и схватила бокал. Я взглянул на нее, потом на бокал вина на стойке.
Она сверкнула глазами.
— Я не пила. Я просто в трауре.
Я ухмыльнулся.
Она прижала руку ко лбу и покачала головой.
— Я не могу быть беременной. Не сейчас. У нас обоих своя карьера, и так много целей, которых мы еще не достигли. Мы не должны даже пытаться завести ребенка в ближайшие семь лет.
— Семь лет? — недоверчиво спросил я. — Когда это мы обсуждали такое долгое ожидание?
Она всплеснула руками и принялась расхаживать по кухне, а я, прислонившись к стойке, молча наблюдал за ней.
— А свадьба через полгода! Я не смогу влезть в свое свадебное платье. Я буду массивной, опухшей и на эмоциях.
— Я с радостью отнесу тебя к алтарю, если придется, — сказал я ей, не скрывая улыбки.
Она замолчала, бросив на меня яростный взгляд.