– Какая разница? – Таша демонстративно пожала плечами, не догадываясь, как меня данный ответ порадовал. – Больше, меньше… Максим, по крайней мере, ни к чему меня не принуждает, – от этого булыжника в мой огород стало неприятно. – И не набрасывается с необоснованными обвинениями, – добавила Таша, заставив меня мысленно выругаться. На себя любимого. А она, задумавшись, пробормотала себе под нос: – Хотя вот у него есть основания…
Возразил, но меня тут же вернули на землю. С чего я решил, что если сам промолчал о нашей близости, то Максим не узнает о ней от других? И ведь я заметил, какой напряженный он вчера был и какие взгляды на меня бросал. Но, сука, свою ревность он смог удержать в узде.
Я снова посмотрел в глаза Таши и понял, что нужно быть полностью откровенным. Абсолютно. Иначе уйдет, даже не любя Максима. И я рассказал о самом темном пятне в моем прошлом, пусть и максимально обтекаемо. И нет, я не виню во всем Марину, сам не доглядел. Видел, что рассказ её задел за живое, но Таша поспешно отвела взгляд, будто пряча эмоции, а потом усомнилась в том, что могла спровоцировать триггер, ибо она совершенно посторонний мне человек. Я даже не сразу понял, что Таша действительно так считает. И новой вспышкой злости напугал её. Да что ж она такая пугливая-то?
Пришлось потоптаться снова по своей гордости и просить её не отталкивать меня. Но даже это не помогло. Снегурочка, что же ты делаешь со мной, милая? Уже больше от отчаяния признался в своих чувствах. И как бы она ни пыталась скрыть свою реакцию, я понял, что её взволновали мои слова. Сдалась, уступила на миллиметр. Согласна только попробовать. И это было глотком свежего воздуха для того, кто всю жизнь провел взаперти.
Тут она вспомнила о Максе. Расслабься, милая, я решу этот вопрос. Всё, выдохни свободней, больше не надо быть сильной. Она опять шмыгнула носом, и я позвал её в ванную комнату. Хотел помочь с умыванием, все-таки одной рукой неудобно. Но Таша отстранила мою ладонь и попросила просто не шевелить левой рукой. С трудом и тихими матами отмыла размазанную тушь, вслух удивляясь моему признанию в любви к такому чудищу.
– Отвернись, – прогнусавила Таша, и я послушно повернулся спиной. – Уши заткни и напевай что-нибудь под нос.
Решила сходить по нужде? Нет, это она такие приготовления устроила, чтобы высморкаться от души. С трудом подавил смешок. Какая же она милая в этой своей где-то даже детской стеснительности. Получив разрешение повернуться обратно, я тут же завладел губами Таша. Сдерживал собственную страсть, чтобы не напугать Снегурочку снова и чтобы она не подумала, что единственной целью всего разговора было мое желание переспать с ней.