Его замешательство передалось Пип, которая подняла голову и посмотрела в его сторону. Скрап был доволен, чтобы вздремнуть.
— Прости, — сказал он ей. — Я действительно хотел, но когда я наконец увидел тебя спустя столько времени, я… кажется, я испугался.
Она слегка склонила голову. "Испуганный? Филип Линкс, боящийся поцелуя? Вы забываете, с кем разговариваете. Я провел с тобой много времени. Я видел, на что ты способен.
— Это правда, — защищаясь, заявил он.
«Значит, человек, который не боится оружия, Кварма, Эй-Энн или всего правоохранительного органа Содружества, все еще боится личной близости». Она вздохнула. — Думаю, мне не следует удивляться. Разочарован, да, но не удивлен. Кажется, я знаю, что это делает тебя».
"Вы делаете? Какой?"
"Мужчина." Повернувшись к автоматам с едой, она нащупала свою кредитную карту. «Мне нужно что-нибудь выпить. Ты?"
Он позволил ей купить ему местную смесь фруктовых соков. Он был терпким, холодным и вкусным. Контейнера с солеными закусками хватило бы на две минидраги.
— Ты все еще любишь меня? он спросил.
Она остановилась, держа контейнер с напитком на полпути ко рту. — О'Морион, ты все так же прямолинеен, как всегда. Флинкс, прошло шесть лет. Я был сбит с толку, даже когда был влюблен в тебя. Что вы ожидаете через шесть лет? Ты влюблен в меня или все в твоей жизни по-прежнему подчинено твоим бесконечным поискам?»
«Это два разных вопроса», — парировал он.<
br />
«Не для меня это не так. Ни для любой женщины, которую я знаю. Хорошо?"
"Я не знаю." Он опустил взгляд, задумавшись. Эмоции захлестнули его, еще больше встревожив Пипа. Он несколько успокоил ее знакомым жестом руки. Все пошло не так, как он планировал. Но с другой стороны, напомнил он себе, так бывает редко. Мог ли он позволить себе то, что чувствовал? Было ли у него на это время? «Вспомни, почему ты на самом деле здесь», — сказал он себе. Сосредоточьтесь на этом.
— Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, — наконец ответил он.
Она откинулась назад, и тон ее изменился — и не в лучшую сторону. "Вот и все? Шесть лет тебя нет в моей жизни, и когда ты, наконец, снова появляешься, это потому, что тебе нужно с кем-то поговорить?
— Я не это имел в виду, — поспешно ответил он. «Не просто кто-то. Мне нужен кто-то, кто умеет слушать и кто меня понимает, кто меня знает».
Она немного смягчилась. — Ты не раз говорил мне, что никто тебя не понимает и не знает, включая тебя самого.
«Я все еще работаю над этим», — признался он. — Ты был единственным человеком, которому, как мне казалось, я мог доверять. Он помахал небу снаружи. — Во всем Содружестве ты был единственным.