Поздний завтрак, вкусный чай, сонный Триен, не восстановившийся за ночь. Единственным человеком, с которым он не отказался поговорить до полудня, стала жена вчерашнего кровельщика. Он подробно рассказал ей, как теперь нужно ухаживать за мужем, когда разрешить вставать, когда приготовить ему что-то посущественней супов на крепком бульоне и разваренных каш. Женщина внимала и клялась исполнить все в точности.
Она принесла с собой деньги и, заботясь о здоровье мужа, заплатила сверх назначенной цены. Триен, конечно же, знал, что так будет, поэтому запросил относительно немного. В Каганате за меньшее просили раза в три больше.
— Они бедные люди, — тихо объяснил Триен, когда посетительница ушла. — Ее муж теперь по крайней мере шесть недель не сможет работать. Им нужно на что-то жить.
— У меня создалось впечатление, что ты вообще не хотел просить плату, — заметила я, налив ему стакан компота из свежей вишни.
— Ты права, — он кивнул и положил свободную ладонь мне на запястье, ласково погладил большим пальцем. — Знакомство с тобой многому научило меня. Благодаря тебе я иначе увидел ситуацию.
Вряд ли он знал, как польстили его слова. Я смутилась и не стала уточнять. Триен пояснил сам:
— Не назначь я цену, она стала бы моей должницей. Отплатить мне напрямую нельзя, я ведь здесь бываю редко. Зато можно попытаться рассчитаться через моих родных. Она носила бы деньги или съестное, и это никогда не закончилось бы. Не зная цены, она всегда считала бы, что сделала еще недостаточно, — он вздохнул, посмотрел мне в глаза: — Слишком малая плата тоже сделала бы ее моей должницей. Она бы догадалась, что я пожалел ее и нарочно попросил немного. Названная цена дала ей уверенность, уплаченные деньги — покой. Мы квиты с ней. Но я понял это только благодаря тебе.
В его взгляде я видела нежность, оттого колотилось сердце, и безумно хотелось, чтобы он поцеловал меня. Χотя бы обнял! Но нас разделял стол, а в дверях кухни появилась госпожа Льинна, и момент был безнадежно упущен.
— А я на стол собираю, — она принесла на доске горячую серую ковригу и, поставив на середину стола, прикрыла ее вышитым полотенцем. — Отец зайдет пообедать, полдень скоро.
Я предложила помощь, но женщина только отмахнулась:
— Ты ж тоже силу вчера отдала. Вижу же, что сонные оба.
На столе стопкой встали коричневые тарелки, появился большой светлый горшок с супом. Ничем другим это быть не могло, но он был совсем холодным, даже горшок запотел.
— Свекольник? — с надеждой спросил Триен.
— Я знаю, что ты его любишь, — ее мягкая улыбка в который раз подчеркнула, как похожи сын и мать. — Будешь, когда отец придет?