— Я… — неловко начал Триен.
Девушка посмотрела на него, в карих глазах отразилось пламя свечи. Оранжевое, почти красное, как искры, сопровождающие Смерть.
— Спасибо. Я благодарен тебе. За все, — прозвучало веско, торжественно. Душу кольнуло холодом предчувствие, что это едва ли не последняя возможность показать Алиме, как много она стала для него значить.
— Мне тоже любопытно увидеть твоего племянника, — улыбнулась она. — И что скрывать, магию тоже хочется почувствовать.
— Тогда сейчас начнем, — Триен кивнул и, взяв девушку за руки, произнес первые слова заклинания.
Имя Каттиш сплеталось с именем Симорта, имена их родителей появились сами, стали слышны в биении несуществующего бубна. Напев подчинял магические потоки и, казалось, остановил время, настолько вязкой, густой стала действительность. Язычок пламени стал шире, в середине рядом с фитилем появились образы. Уставшая Каттиш любуется ребенком, Симорт обнимает жену, а одну ладонь положил сыну на голову. Триен одновременно и порадовался вызванной ритуалом безэмоциональности, и сожалел о ней. Он не мог ощутить радость брата и радость за него, но и горечь оттого, что самому Триену такая судьба не уготована, не отравила сердце.
— Ты все ещё можешь изменить, — раздался слева свитый из многих голос. — Предоставь мэдлэгч ее судьбе, отступись.
— Нет, — глядя поверх огонька на недвижимую, застывшую в замершем времени девушку, ответил Триен.
— Ты упрямец, но так даже интересней, — усмехнулся Смерть.
Образы в пламени изменились, и Триен увидел светловолосого мальчика лет десяти. Левая рука ребенка была перевязана, повязка, явно свежая, успела пропитаться кровью, и Триен не мог отделаться от ощущения, что под бинтами не просто царапины, а следы когтей. Очень похожий на своего отца мальчик был ночью в магазине Симорта и смотрел в зеркало. Он не разглядывал свое отражение, нет. Казалось, ребенок вообще не понимал, ни где находится, ни что делает. Он медленно поднял руку и протянул ее к сияющей бирюзой поверхности зеркала.
— Нет! Стой! — крикнул Триен.
Пальцы мальчика коснулись зеркала. Вспышка. Ребенок упал. Триен знал, что он мертв.
— Что случилось? Почему? — Триен резко повернулся к Смерти.
— Он одаренный и станет некромантом, — спокойно пояснил тот. — Зеркала всегда будут манить его. После пробуждения магии и до тех пор, пока он не научится ими пользоваться, они станут для него опасны. Симорту придется очень хорошо следить за сыном, ведь зов зеркал сильней любых объяснений. Следить придется долго, учителей мало. Ты мог бы учить племянника, мог бы, но сейчас попросишь меня сдержать данное слово, так?