Я умоляла бабушку повлиять на решение отца, но ее гуцинь спел песнь о моем браке с одним из орлов и о том, что впереди тернистый путь к счастью. Сердце мое было свободно, об этом знала вся родня. Более того, в школе меня даже называли ледяной лисой за холодность, за то, что не влюбилась ни в кого, не создала пару и единственная среди соучениц закончила школу без помолвочного браслета.
Интри точно знал об этом. В одной из добрачных бесед он сказал, что не надеется растопить мое холодное сердце. Οн был честен со мной. Он предлагал политический союз, выгодный обоим родам, и жених понимал, что после песни бабушкиного гуцинь я противиться больше не могла.
До плена, до рабства и проклятого Им ошейника я считала, что тернистый путь к счастью заключается в том, что мне пришлось уехать с мужем из родного Каганата в чужую страну, там налаживать жизнь и помогать Интри с торговлей. После смерти супруга я поняла, что мое счастье вряд ли вообще может быть связано с другим человеком, и старалась не вспоминать песнь и слова бабушки. Они казались мне издевательством, нелепой и в чем-то злой попыткой утешить едва достигшую совершеннолетия девочку.
Три года в браке с человеком, который был настолько старше, научили меня помалкивать. Мои суждения казались мужу слишком поспешными, резкими. Но он всегда слушал, хоть и с легкой снисходительностью, если я осмеливалась что-то сказать. Традиция велела внимательно относиться к мнению жены.
Помню, как злило меня поначалу это ненастоящее, продиктованное устоями и вежливостью расположение. Кто же знал, что через пару лет я буду вспоминать его с теплом и лаской, ведь со стороны Интри было очень мудро реагировать на мои по — юношески категоричные высказывания именно так, не унижая пренебрежением. Он понимал, что мне не хватало жизненного опыта, и каждый раз объяснял, почему решил иначе, а не как я говорила. Муж учил меня и действительно берег. Оставалось лишь радоваться тому, что я поняла это до его гибели.
Χозяева проснулись до рассвета, но я успела вовремя убежать и не всполошить никого. Ни людей, ни животных. Чувствуя, как лапы и пузо намокают из-за обильной росы, шла по полю и молила Его о помощи и защите. Лишь Он мог уберечь меня от Фейольда, Старума и подобных им, лишь Он мог направить и привести в безопасное место.
Из деревни я пошла на север, куда мне было совершенно не нужно, но так существовал небольшой шанс, что Фейольд посчитает отклик метки ложным. Маг отлично понимал, что я постараюсь поскорей попасть в Каганат. Только там мне могут помочь. Если не помогут незнакомые, но способные к оборотничеству мэдлэгч, то я доберусь до родных. Главное — не отчаиваться и верить, что все закончится хорошо.