Белая тряпица, завязанная в узел, пропиталась вином. Триен растер в ладонях полынь, чтобы видеть того, кому передавал полную опеку над женщиной и ее ребенком, прочитал нужные заклинания и бросил узелок в костер, сложенный в нарочно отведенном для таких ритуалов углу сада. Огонь радостно вспыхнул, окрасился в зеленый и бирюзовый — в саду появились духи рода старосты и его зятя.
У этих духов не было ни лиц, ни определенной формы. Они, как и прочие покровители семей, олицетворяли собой все то, во что верили люди их родов. Для старосты дух был рослым воином, которого шаман просил отводить мечи и стрелы на войне. Для сына старосты дух был юрким и гибким следопытом-охотником, а для дочери — согбенной старухой, мудрой наставницей.
В начале своего обучения Триен думал, что дух рода тождественен какому-то умершему семьи, но очень быстро понял, что духи — собирательные образы посредника-заступника перед богами. Оттого ждать какой-то формы от них было даже странно.
Дух рода старосты первым подошел к костру, полной грудью вдохнул напоенный заговоренным вином дым. Второй дух, покровитель зятя-примака, не сумевший защитить собственный род во время войны, смиренно ждал своей очереди и обрадовался, когда Триен обратился к нему с таким же уважением, что и к более старшему, могучему духу.
Золоченые рога позвякивали множеством цепочек и колец, зачарованный дым оплетал покровителей родов, напитывал их силой. Полынь делала духов зримыми и глубже затягивала Триена в транс. Волшебство истощало шамана, еще не восстановившийся и вновь опустошенный резерв причинял боль.
Возможность завершить дело радовала, необходимость много колдовать постепенно, но верно превратила магическую защиту роженицы и ребенка в бремя, в обузу. Триен тяготился этим, хоть и знал, что такое ощущение возникло из-за усталости и насильственного пополнения резерва с помощью зелья. Но противная слабость в коленях от этого не уходила, стоять было тяжело, а не пускать эмоции в ритуал — еще сложней. Духам не след знать, какие чувства вызывает пустой резерв у шамана. Они все равно понимали, как дорого Триену обходились и помощь, и лечение. Пожалуй, лучше духов это никто не понимал.
Дым рассеялся, костер догорал, покровители родов ушли, унося в сердцах благодарность шаману. Триен тяжело опустился на траву — необходимый ритуал выпил магию досуха, черпнул жизненной энергии. Сил, чтобы добраться до постели, не осталось.
— Зря ты вообще разговаривал с Заплечным! — раздался недовольный голос Льинны, единственной души из всех воплощений Санхи, которая даже сейчас обладала своим именем, внешностью и голосом.