— Мне будет достаточно «спасибо». Если тебе кажется, что этого мало, скажи «спасибо» на всех известных тебе языках, — улыбнулся он и, погладив меня по плечу, добавил: — Спи, лиса-краса.
Немного сказочное обращение неправдоподобно хорошего для моей жизни человека лишь усилило ощущение нереальности происходящего. Эту мысль я додумывала уже во сне, в котором беспрестанно на всех известных мне языках говорила «спасибо» Триену. Каганатский, итсенский, аваинский и даже рунический северный сплетались в одно большое полотно, звучали одновременно и благодарственной молитвой, и заклинанием с пожеланием блага.
Он обнимал меня, гладил по плечам и голове, прижимался щекой к моему виску и молчал. Я обняла Триена в ответ, слышала биение его сердца, наслаждалась присущим ему запахом лекарственных зелий и трав. На душе стало спокойно и светло, и я порадовалась тому, что он хотел учиться у моих родных. Мне не придется прощаться с ним в скором времени. Я смогу узнать его лучше и убедиться в том, что он такой — настоящий.
Смоченное лечебным составом полотно обертывало руку девушки, ярко пахло смесью трав, многослойный чехол из полотенец полностью закрыл повязку.
— Спасибо, — ясно, отчетливо произнесла Алима.
Триен, считавший, что девушка уже спит, удивленно глянул на нее. Алима по-прежнему спала, но при этом благодарила по-каганатски. Он погладил ее по плечу, поправил одеяло — девушка неожиданно села, так и не проснувшись. Триен слышал, что дети, у которых только-только проклевывается дар, ходят и разговаривают во сне. Объяснив для себя происходящее тем, что магия Алимы подавлена, но не исчезла полностью, попробовал мягко уложить девушку обратно. Она обняла его обеими руками, прижалась лицом к груди и не замолкая благодарила на трех языках.
Триен пробовал высвободиться из объятий спящей, гладил ее по спине, шепотом уговаривал отпустить его. Алима только прижималась сильней, к словам благодарности, произнесенным на мирских языках, добавилось и «спасибо» на руническом северном. Никакой магической энергии Триен в повторяющихся фразах не чувствовал, но они странным образом вводили его в состояние близкое трансовому. Собственные слова иссякли, он уже не сопротивлялся объятиям, ласково прижимал к себе Алиму, положив одну ладонь ей на голову, прикасаясь щекой к пахнущим чередой волосам.
Когда Триен снова открыл глаза, было очень светло, через распахнутую дверь в спальню Алимы светило солнце.
Что? Спальня Алимы?
Триен закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, и только после этого осмотрелся снова. Да, все так и было. Он уснул, обнимая девушку. И по — прежнему крепко сжимал ее в объятиях, а одна рука и вовсе лежала у Алимы на груди. То, что девушка при этом во сне накрыла его руку своей, нисколько Триена не успокаивало. Близость тел, неожиданная, незапланированная, смущала и воскрешала разговор с мужским воплощением Санхи.