— Она привлекательная, — тихий голос Льинны в голове Триена прозвучал задумчиво, оценивающе. — Для каганатки так и вовсе красивая. У нее правильные черты лица, крупные глаза, ровные зубы, соблазнительные губы.
— Умоляю, перестань! — мысленно застонал шаман.
— Отчего же? — удивилась Льинна. — Ты все это подмечаешь, Триен. Зачем лукавить и изображать из себя каменного истукана?
— Я ничего не изображаю. Это все совершенно неуместно сейчас!
— Глупости, Триен, — хмыкнула Льинна. — Ты же человек, мужчина. Mолодой мужчина. Конечно же, ты оценил прелести ее фигуры. Без одежды. Ты ведь растирал ее вчера. Ты растирал ее всю.
— Ты издеваешься, — вздохнул он.
— Я лишь подталкиваю тебя к правильным мыслям. К тем, которые уберегут твою жизнь и жизнь девушки тоже. Причем верней советов Зеленоглазого. Или ты забыл, в чем главная цель Жнеца?
Триен промолчал, только постарался высвободить руку, но Алима держала крепко и, судя по ровному дыханию, еще спала. Будить ее в такой позе, когда ладонь малознакомого мужчины прижимала грудь, Триен хотел меньше всего и надеялся выскользнуть чуть позже незамеченным.
— Жнец собирает души, — не дождавшись ответа, припечатала Льинна. — Ему нравится обладать душами магов, это укрепляет его власть и мощь. А один шаман равноценен десятку магов. Зеленоглазый толкает тебя к смерти. Твоя гибель — его единственная цель в этой истории.
— Допустим, — отрезал Триен. — Судя по напору, у тебя появились новые идеи. Попытки поторговаться со Смертью ты уже считаешь недостаточными. Я устал, не восстановился. Просто скажи, что считаешь нужным, и дай мне отдохнуть!
— Разбуди девушку поцелуем, — жестко ответила Льинна. — Она будет этому только рада. Это ясные и понятные желания, естественные стремления. Ты красив, молод, ты ей приятен, она не может тобой не любоваться и не восхищаться. Ты ведь не забыл, сколько раз приходилось отворотное варить, чтобы местные девушки тебе хоть по деревне пройти давали? Не забыл? Она откликнется на ласку лаской! Используй этот шанс! Используй, Триен! Не губи себя и ее, потакая глупому стремлению попасть в Каганат. Ей не к кому идти. И ты это понимаешь!
— У нее есть родные. Отец, мать, бабушка…
— Они ее продали! — перебила Льинна. — Продали и предали. Им она не нужна.
— Тогда можно сказать, что и я моим родным не нужен! — зло возразил он. — Они ведь отдали меня чужому человеку. Они знали Санхи две недели!
— Это другое, совсем другое. Они ведь отдали тебя в обучение…
— И не видели меня четыре года! — выпалил Триен. — Ни писем, ни вестей, ничего. Четыре года! Но я вернулся домой, и я знаю, что там меня любят, всегда ждут. Там есть те, для кого я много значу. Я это знаю!