Я вскинула голову, взглянула в глаза серьезного мужчины. Он был прав, а я, поддавшись слабости, позабыла о своих успехах. Он ведь говорил, что я всегда боролась с метками, оттого мое поведение под заклятием было таким искусственным, чем и вызывало подозрения.
— Когда действие зова прекратится, вы сможете решить за себя все сами. Вы вправе решать свою судьбу самостоятельно! — подчеркнул он. — Помните об этом! Всегда.
Его слова вернули мне уверенность в себе, приободрили. Напоминание о голосе из сна утешило, дало надежду и силу бороться за свою судьбу.
Шэнли Адсид почувствовал и увидел изменение моего настроения, а я ощутила, что ему понравились перемены. Οн тепло улыбнулся:
— Постарайтесь отдохнуть. У вас впереди много дней дороги. Спокойной ночи.
* * *
Во время завтрака она была тихой и грустной. Лорда Адсида это не удивляло нисколько. Льяна не хотела уезжать, ощущала себя беспомощной, бесправной, загнанной в угол. И не существовало слов, способных ее утешить. Но девушка не собиралась сдаваться, ее внутренний стержень не дал трещину, и магистра радовала мрачная решимость Льяны идти до конца и бороться за себя.
Столь глубокое погружение в чужие чувства отнимало много сил, потому что раскачивало эмоции смотрящего. Но ректор и минуты не раскаивался в том, что поддался соблазну и позволил себе на прощание насладиться красивыми, яркими чувствами Льяны. Лорд Адсид даже не огорчился из-за того, что ответ на самый главный вопрос по — прежнему ускользал от него. Он так и не смог пока понять природу своих чувств, но все больше сомневался, что они стали побочным эффектом переделанного «Семейного спокойствия». Это неожиданно непредсказуемое волшебство подарило ему множество замечательных переживаний, и магистр жалел, что действие клятвы истощится через два дня.
— Без четверти девять, — мужчина нарушил долгую тишину. — Если не хотите опоздать, идти к магистру Форожу нужно сейчас.
Она кивнула, встала, аккуратным движением поправила юбку слишком скромного для невесты принца зеленого платья. В нем эта черноволосая девушка казалась особенно хрупкой и нежной, но все же стойкой. Лорд Адсид, стоящий рядом, невольно залюбовался ею, сравнив с подснежником, распустившимся вопреки всем невзгодам.
— Можно попросить вас… — ее голос осип, губы дрожали, по щеке побежала слеза, взгляда в глаза Льяна избегала и закончить фразу не смогла.
— Конечно, — твердо ответил он, ощущая ее растерянность, тоску и пьянящую, дурманящую надежду.
— Зачарование… последнее, — она подняла на него глаза, полные слез, — пожалуйста.