— Зачем ты так говоришь о нем? — возмутилась я, краем глаза заметив, как лорд ректор досадливо поморщился. — Это просто невыносимо! Чтобы ни происходило, ты всегда виноватишь его!
— Эткур, ну я же просила! — воскликнула мама, резко повернувшись к отцу. Тот казался пристыженным.
— Можно я тоже попрошу? — голос срывался, дрожал от праведного гнева, мгновенно поднявшегося в душе после слов отца. — Не надо. Прошу, не надо все время говорить гадости о моем будущем муже. Он ничего не сделал дурного или предосудительного!
Сердце колотилось, я чувствовала, как пылают щеки. На язык просились колкости, пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы только удержать ядовитые слова. В маминых глазах стояли слезы, на меня она не смотрела и руку убрала. Отец зажмурился, вцепился пальцами в плечи и молчал. Лицо лорда Адсида, отстраненного и хладнокровного, не выражало вообще никаких эмоций и казалось высеченным из камня.
Воцарившаяся тишина давила на меня, а чужеродная злость подпитывала мою собственную ярость. Потому сдерживаться было очень сложно.
— Прости, — глухо прозвучавшее слово разбило молчание. — Мне не стоило упоминать его.
Отец сердился, но, кажется, на себя. И правильно! Нечего возводить напраслину!
— Госпожа Льяна, — красивый и мелодичный голос лорда Адсида прозвучал совершенно спокойно, будто перед ректором не разыгрывался семейный скандал. — Надеюсь, вы правильно поймете мою просьбу. Мне хотелось обсудить с вашими родителями некоторые вопросы, касающиеся вашего отъезда и подготовки к нему. Только с вашими родителями.
Опекун встретился со мной взглядом, и время будто замерло. Я смотрела в серые глаза Шэнли Адсида, видела в них тревогу и чувствовала его… обреченность. За короткие мгновения осознала, что именно произошло сейчас между мной и отцом, стала ясна причина, по которой меня теперь отсылали. Было жутко, сердце захолодело, на глаза навернулись слезы. Больше всего на свете хотелось если не обнять Шэнли Адсида, то хоть дотянуться до его руки. Лишь бы наши дары снова стали едины! Лишь бы морок пропал, сметенный янтарным сиянием изумительно красивого дара!
— Я снова отреагировала на имя, — прозвучало полувопросительно-полуутвердительно и очень тихо.
— Да, — едва слышно ответил он, не скрывая сожаления.
— Я прошу за это прощения, — все еще не отрывая взгляда от опекуна, прошептала я.
— Вы не виноваты, — он легко покачал головой. — Я не знаю, как они это сделали, поэтому не могу ограничить их влияние.
— Нальяс всегда говорил, что мы не знаем силы тех, что пришли из другого мира, — примирительно сказал отец.