— Да, нервничаю. Как-никак первая беременность, к которой я особо и не готова.
— Ладно тебе, всё будет хорошо.
— Ты что, успокоительные пил? — дёргано заломила руки и чуть не отгрызла себе нижнюю губу от напряжения.
— Нет, не пил. Знаешь, я тоже не каждый день такие новости узнаю. Подпольных детей тоже не имею. Но пока не нервничаю. И тебе лучше успокоиться…
Оглушительный поцелуй в висок отправил мозги в космос. Возмущение, недовольство, тайное довольство и сомнения. Но своего Егор добился: я теперь не бледнела от нервов, а краснела от смущения и… и чего-то ещё.
В кабинете нас встретила молодая девушка. Она вместе с пожилой медсестрой ответили улыбками на вид сияющего Егора и немного потерянной меня.
— Как это здорово, когда приходят с мужем! — девушка кивнула и пригласила меня на кушетку.
Я не стала возражать, бурчать и вообще что-либо говорить. На меня накатила паника: теперь я поняла, что всё серьёзно, всё по-настоящему. Не где-то в моей голове, а наяву. Кушетка оказалась даже мягкой. Платье я нещадно теребила, сминала и так сжимала, что пальцы белели. Егор, будто скучая, сидел неподалёку и по совиному пялился на экран.
Сначала всё было привычно. Ну, как в прошлый раз. К Ольге Васильевне ещё раз сходим, потому что я решила наблюдаться у неё. Я даже немного расслабилась и закрыла глаза.
— Ничего себе…
Комментарий врача выбил меня из колеи: что значит «ничего себе»? Что она у меня нашла?!
Погода стояла прекрасная: солнце светит, лёгкий тёплый ветерок и температура, комфортная по всем параметрам. Настолько, что нужно было только нежиться и наслаждаться. Мы же с Егором сидели на террасе летнего кафе, ждали свой домашний лимонад и обливались потом, оба от нервов и потрясающих новостей. Где-то на восемь баллов по шкале Рихтера.
Егор, массируя виски, упёрся локтями в колени и молчал. Я впервые видела его в таком… подавленном состоянии. По нему будто асфальтоукладчиком проехали пару сотен раз. А себя я и вовсе сдутым шариком ощущала.
Нет, новость оказалась прекрасной, но морально мы к ней были не готовы. К такому вообще нельзя быть готовой!
Теперь мне казалось, что надежды больше нет. Я так упорно сопротивлялась, а жизнь меня упорно толкала в сторону звуков марша Мендельсона. Потому что…
— Что будем делать? — Егор тихо бурчал, даже боясь поднять взгляд.
— М-м-м… Я не покажусь оригинальной, но… рожать? — развела руками, боясь даже прикоснуться к своему животу. — Разве есть какие-то варианты?