Так и вышло.
Я снова вернулся в Куб.
А потом появилась она… и снова плакала. Джонс просила не бросать её, и каждое её слово било холодным кинжалом в самое сердце. А ещё она сказала, что любит меня. Я был бы счастлив это услышать, но при других обстоятельствах. А сейчас от этого только больнее. Но Джорджина пообещала, что прекратит всё это. Она дала слово, и я ей верю.
Я уже не жилец.
Не знаю как, скорее всего с помощью вакцины, я всё же пришел в себя, и слова Дельгадо-старшего заставили меня… захотеть смерти. Даже если бы случилось чудо, и он был бы в силах остановить внутреннее кровотечение, то я всё равно больше никогда не смог бы ходить. Без ног мне не выбраться с острова. Без ног мне не спасти её. Будучи парализованным, я был бы только обузой, которая испортила бы жизнь не только мне, но и Джонс.
Я не могу быть беспомощным. Наверное, это был один из самых потаенных страхов, который я осознал только сейчас. Я никогда ни для кого не был обузой, и не буду. Это не про меня.
Она ушла, и я обессилено упал на колени.
Страшно узнать, что ты умираешь.
Как же это страшно.
Каким бы храбрым я не хотел казаться, это невозможно. Я боюсь. Очень.
Свет постепенно пропадает и погружает моё последнее пристанище в тени, которые сгущаются вокруг меня и полностью погружают меня в темноту.
Джо сделала то, что обещала, она отключает Куб.
Встаю с кушетки. Перед глазами всё плывет, но это не оттого, что я побывала в Кубе и вернулась обратно – это от слез. Слезы, которые текут по щекам, оставляя влажные следы.
Я дала ему слово.
Я пообещала.
– Джо, нам пора. – говорит дядя и, схватив меня за руку, тащит из лаборатории.
Вырываю руку и, смотря на то, как Дельгадо-старший подходит к панели управления капсулой, кричу:
– Что вы делаете?!
Рука старика замирает, так и не коснувшись кнопок.
– Отключаю Куб. – печально говорит старик.
Подлетаю к нему и встаю между Дельгадо и капсулой, в которой покоится холодное тело Рэя. Меня трясет, и не понимаю почему, но я могу говорить только криком:
– Не подходи к нему! Не смей отключать Куб!
Эрн, Дельгадо, Гаррет и Джервис смотрят на меня жалостливыми взглядами. Не нужна мне их жалость! Не меня нужно жалеть!
Гаррет первым приходит в себя и подходит ко мне медленным и осторожным шагом, словно я дикое животное, которое нужно приручить. Парень встает возле меня и на удивление мягко говорит:
– Но Рэй попросил.
Бросаю на него злой взгляд:
– И вы всё видели?
Гаррет кивает, и тут же морщится от боли в затылке, прикладывает руку к голове, и я вижу на его пальцах пару капель крови. Старик отводит взгляд в сторону, Джервис сжимает губы в тонкую, практически невидимую линию.