— Зачем искать? Видишь вон ту неприметную дверь? Заходишь внутрь, там приватные комнаты. Твоя — вторая слева.
Я направилась в указанном направлении, напоследок поймав насмешливый взгляд бармена. Видимо ситуация, когда Красавчика разыскивают всякие мутные девицы, вовсе не так уж его удивила.
За дверью на самом деле оказался длинный коридор, по обе стороны которого располагались комнаты. Я открыла нужную, вошла и почувствовала, как земля уходит из под ног.
В небольшой комнате стояли два дивана, друг напротив друга, разделенные большим стеклянным столом, а на нем, среди сдвинутых в сторону бутылок и стаканов, широко расставив согнутые в коленях ноги, с задранной юбкой, лежала полураздетая девица, над которой склонился обнаженный по пояс, со спущенными штанами, темноволосый мужчина.
Тихие стоны, женские руки, впивающиеся ярко-красными ногтями в его плечи, перекатывающиеся по спине мышцы и ритмичное движение обнаженных ягодиц.
Так вот на что намекал мне, дуре, бармен.
В эту секунду он поднял голову и увидел в зеркале, расположенном напротив входа, меня, созерцающую, как парень, так прочно засевший в мой мозг, трахает какую-то тёлку. Ленивая улыбка расползлась по его губам. Продолжая двигаться, он не отрывал глаз от моего отражения, видимо, все происходящее доставляло ему огромное удовольствие в буквальном смысле.
Я же не могла сдвинуться с места. Ноги налились странной тяжестью, отказываясь повиноваться.
— Джонни… — простонала извивающаяся под ним девица.
Оливия?! В этот момент меня, наконец, отпустило. Я пулей вылетела в коридор, затем на танцпол и опомнилась только у барной стойки, рухнув на высокий стул. Уже знакомый бармен молча толкнул мне стакан какого-то пойла, которое я тут же, не задумываясь, выпила залпом. Сообразительный парень снова наполнил бокал до краев.
Меня начала бить мелкая дрожь. В груди болезненно ныло, свербило и выворачивало душу наизнанку. Уши, будто ватой, заложило, отгораживая сознание от окружающей действительности. Захотелось согнуться пополам, как после мощного удара, забиться в угол, и, тихонько подвывая, вырвать из своей памяти последние десять минут жизни. Я даже не предполагала, что боль может быть настолько сильной, вгрызающейся, словно крыса.
— Алиса?
Я повернула голову к соседнему стулу, изумленно уставившись на восседавшего там Яса. Все это начинает обретать образ мелодрамы.
— Ты что здесь делаешь? София где-то рядом?
Прозвучало немного грубо, но, честное слово, сейчас вообще плевать, кто и что подумает.
— Нет. — Он, горько усмехнувшись, качнул головой. — Я покинул службу. Больше не работаю на Дом.