— А как называть? — тихо спросил он.
— Эмилия, — строго велела я и за руку его не взяла.
— Эмили можно? — улыбнулся уголком губ, и я только сейчас увидела, что у него ямочки на щеках, а во внешних уголках глаз собираются задорные, хорошенькие морщинки, отчего он ещё больше становился похожим на сатира.
— Тогда будешь Санчес, — ответила я, но улыбка не получилась.
— Договорились, — кивнул Александр, тряхнув чёрной копной волос и насильно взял мою руку в свою.
Горячий мексиканский мужчина. Наверно, у них температура тела выше, чем у россиян. Рука его была очень горячей и большой, я в его ладони помещалась своими пальцами целиком.
Мы прошли в дальнюю часть здания, где среди кабинетов, действительно, была комната для гостей. Вера включила свет и оставила нас наедине. Взявшись за руки, мы стояли на пороге большой комнаты и смотрели на единственную двуспальную кровать.
На окнах висели старые жёлтые занавески. Был стол с двумя стульями, пустой шкаф и маленький закуток с дверью. Там притаились древний унитаз и железная раковина.
Вера вернулась быстро. Принесла на подносе ужин, в котором по нормативам лежало немного пюре с котлеткой, и рядом с тарелками кинула конверт с деньгами.
— Посуду заберут с утра на завтраке, — прошипела она и удалилась, хлопнув дверью.
Александр взял конверт, пересчитал деньги.
— Положи к себе в рюкзак, — велел он мне, и я тут же сделала, как он сказал. Посмотрела на свой телефон. Пришло пять сообщений: три от подруги Анжелики, одно от мамы и одно от коммунальной службы с напоминанием о долге.
Я вначале вымыла руки, а потом уже приступила к еде. Понятно, что дезинфекция в больнице, но мне казалось, что самые злейшие бактерии живут именно в таких местах.
Села за стол, чтобы поужинать. Набрала мамин номер. Я решила не говорить ей о том, что бабушка умерла. Хотя не думаю, что мама сильно расстроится, они с бабулей были на ножах, как среднестатистические невестка и свекровь. Но любое неприятное известие не стоит доносить до смертельно больного человека. Мало ли, что маме в голову придёт. Будет думать, что она следующая. А мне такое не нужно.
— Привет, Милечка, — радостный голос мамы заставил меня улыбнуться. Она последняя из всех моих родственников. Я в лепёшку разобьюсь, но деньги на лечение соберу.
— Привет, мам, — постаралась голосом не выдать, что нахожусь на грани истерики. — Как у тебя дела?
— Теперь лысая, — рассмеялась она. Ей делали облучение или какую-то другую страшную процедуру, от которой волосы выпадают. — Вы приехали уже?
— Нет, задержались. Завтра приедем, — мастерски врала я.